Archive for the ‘Art’ Category

Автобиография для каталога выставки «Цифровая Росcия», ЦДХ 2003

Четверг, Октябрь 22nd, 2020

Михаил Косолапов, 1961 г

родился в г.Цурюпинск, Херсонской обл,

закончил техникум речного судоходства по специальности палубный матрос,

работал художником на Николаевской судоверфи.

Специализация: окраска и прорисовка ватерлинии каботажных и речных плавсредств.

Участвовал в создании художественной концепции росписи ватерлиний таких судов и кораблей как:

речной танкер «Давид Сепиашвили»

сухогруз река-море «СМ Днипро-17″

малый противолодочный крейсер «Аргамак»

речной диверсионный катер (класс РДК-4М) «Крыса» и т.д.

Живет и работает в Москве.

 

Фотосерия "451F", печать на алюминии, 90х60 (группа ABC, ЦДХ, "Цифровая Россия", 2003)

Фотосерия «451F», печать на алюминии, 90х60 (группа ABC, ЦДХ, «Цифровая Россия», 2003)

 

АВС. Корпорация личностный рост (галерея XL, 28.06.2011)

Четверг, Октябрь 22nd, 2020

Как подобает поистине народным художникам, участники группы АВС (ArtBusinessConsulting) всегда черпали темы, сюжеты и вдохновение в окружающей жизни. В 2001 году, на своей первой, установочной выставке ‘Deadline’ Михаил Косолапов, Наталья Стручкова и Максим Илюхин анонсировали АВС, как «корпорацию художников», а обыкновенный офис, как экспозиционный прием и фактуру, тем самым демонстративно отказываясь от позиции элитарности и мессианства по отношению к зрителю, «маленькому человеку», офисному клерку.

Художники АВС делили вместе с народом радости и невзгоды корпоративного труда, ездили в отели all-inlcuded и на Тибет, выплачивали ипотеку и кредиты, воспитывали детей и открывали выставки – словом, жили той самой обыкновенной, ничем не примечательной жизнью, которую проживает большая часть населения нашей многострадальной родины. И еще они делали искусство. Из повседневности, из мусора, из ткани самой жизни.

С тех пор прошло больше десяти лет. Изменились люди, изменилась страна, изменились участники АВС. Неизменным остался главный, гуманистический, глубоко народный и гипер-реалистический по-существу посыл группы: жизнь богаче искусства, она неисчерпаемый источник вдохновения и сюжетов. Художники АВС больше не работают в офисах. Теперь они живут в социальных сетях, пересекают под парусом океан, медитируют в ашраме, жрут пророщенное зерно, учатся искусству игры на бонгах и тантре, сочиняют роман, считают имена бога, плетут макраме, готовят калабрийскую пасту, совершенствуются в каллиграфии или ищут себя иными вычурными, экзотическими, подчас довольно дорогостоящими способами – короче, вместе со страной занимаются «дауншифтингом» и личностным ростом.

Чуткий детектор-преобразователь, сверхчувствительная, воспринимающая тонкие культурные вибрации антенна (которой художники АВС владеют, как никто другой в современной России) продолжает регистрировать и трансформировать в художественные образы детали повседневного быта и материальной культуры, ускользающие от менее пристального и рефлексивного взгляда.

В дивном мире личностного роста и устремленности во внешний и внутренний космос больше не осталось места офису. Офис выработан и высушен, как угольные пласты и аральские озера, он скукожился и окуклился до размеров высохшего огрызка, пал семенами в тучную почву глупости и надежды, чтобы прорасти жирными, мясистыми побегами тренингов, сект и корпораций личностного роста. Таких, как личностно разросшаяся до размеров метагалактики бывшая корпорация и художественная группа АВС.

Михаил Косолапов
28 июня 2011 года
XL gallery, Винзавод

Санкт-Петербургская резня бензопилой в галерее XL

Четверг, Октябрь 22nd, 2020

Петр Белый. Прыгалка (инсталляция)

Современный автор инсталляций по образу жизни больше похож на безумного маньяка-рецидивиста, доктора Джекила и мистера Хайда, чем на собственно художника в традиционном представлении. Особенно во время подготовки к новой выставке, когда диапазон его деятельности очерчивается, с одной стороны, компьютером, подключенным к интернету с  социальными сетями, связями с общественностью, обсуждениями проектов и прочими цивилизованными способами  взаимодействия с окружением, а с другой – бензопилой и топором, как рудиментарными и грубыми инструментами, с помощью которых инсталлятор взаимодействует с фактурой своей будущей работы.

Петр Белый давно и успешно рыщет по свалкам нашего мира в поисках брутальной натуры, окультуривая и музеифицируя куски бетона, доски, какие-то ржавые железяки и промышленный хлам. Причем, делает это с поистине маниакальным упорством, серьезностью и тщательностью ювелира.  И все бы ничего, если бы инсталляции можно было бы плодить с помощью привычной цивилизованному человеку-художнику (доктору Джекилу) безупречно точной процедуры «copy-paste». Ведь на компьютерном экране любая собранная и организованная художником мусорная куча выглядит сравнительно аккуратно и эстетично. То ли дело в жизни, когда безумцу-художнику мистеру Хайду приходится размахивать бензопилой или кувалдой, кромсая индустриальные  отбросы и, тем самым, давая им вторую жизнь в искусстве (в смысле работ доктора  Франкенштейна).

Увы, инсталляция не поддается клонированию, в жизни не встретишь двух абсолютно одинаковых мусорных куч. А это значит, автор инсталляции обречен на разнообразие, смысл его работы изменяется в зависимости от места, состава материала (в содержимом свалок проявляются культурные различия не только между разными странами, городами одной страны, но даже между районами в одном городе (к примеру, свалки Москвы богаче и разнообразнее петербуржских, зато последние гораздо интеллигибельнее и толерантнее), от множества других слабопрогнозируемых факторов, вроде длины ручки кувалды, степени заточенности зубьев пилы и настроения художника.

Как же избавиться от избытка примесей и паразитарных смыслов в чистом рафинаде мусорной инсталляции?  Причем, сделать это таким образом, чтобы одновременно удовлетворить обе авторские ипостаси: и ювелирного эстета доктора Джекила, и звероподобного громилу мистера Хайда?  Парадоксальным решением по версии маньяка-инсталлятора Петра Белого является удвоение количества мусора в галерее.

Михаил Косолапов

Петр Белый. «Прыгалка», галерея XL (08.11.2011)

О невесомости… (интервью для каталога выставки «Невесомость»)

Четверг, Октябрь 22nd, 2020

«Я считаю, переживать свое время с отвращением — привилегия художника»  (М.Косолапов)

 

Елена Голубцова:

Чего тебе не хватает в нашем времени и пространстве?

Михаил Косолапов:

Не хватает весомости, подлинности, натуральности, тяжести и массивности. Я вижу множество легких смыслов, легких телодвижений, невесомых оттенков в отношениях, в работах, в мыслях. Это время легкости и молодости. Все должно быть подвижное. Скорее остроумное, чем умное. Скорее веселое, чем задумчивое. Мне не хватает фундаментальности. Конечно, я дитя своего времени, такой же легкий, такой же попрыгунчик, как большинство моих коллег, друзей, родственников. Но мне не хватает тяжести. Мир такой подвижный, он болтается, как таракан на спине. Цепляется за то, за это, но ни за что конкретно. Я не ощущаю такой плотной и явной земли под ногами, на которую можно встать и сказать: вот, я есть.

«Небо над моей головой», проект для выставки «Невесомость», 2013

Куратор сейчас важнее художника, дирижер важнее композитора, ди-джей важнее музыканта — и так далее. Это и есть невесомость — когда медиатор важнее медиа, а сраное медиа — это месседж: то есть форма передачи дважды важнее содержания.

Это создает ощущение легкости: ты купил фотоаппарат — ты фотограф, пришел в галерею — ты художник. Но это кажущаяся легкость. Мы все ощущаем недостаток весомости. В этой подвешенности мне некомфортно. Нужна земля, опора. Попытки найти землю под ногами — это то, что я делаю, когда готовлю выставку, когда выхожу в море на парусной лодке. Хочется чего-то конкретного, плотного, ясного и определенного. А мы живем в полутонах, намеках, в какой-то такой дымке.

Вот, например, хорошая эта выставка или плохая? А не знаю, вроде не плохая, вроде хорошая. Ты сейчас не услышишь ни от кого определенного отзыва и не получишь ответа на вопрос, чем она хороша или плоха. «Она затрагивает много смыслов» — ну да, прекрасно. Обычно получаешь такой ответ — как бы что-то неясное, неявленное. Но это признак нашего времени. Мне кажется, сто или двести лет назад было иначе, были четче критерии, четче понимание.

С чем связана эта наступившая размытость, по-твоему?

Во многом это связано с самим устройство нашей жизни. В сфере услуг работает 80 % людей, в сфере производства — 20 %. Это и есть невесомость. Я много лет работал в рекламе. Ни один торговец товаром не скажет, что он продает коричневую газировку, или машину, или джинсы. Он скажет, что продает наслаждение вкусом, престиж места, радость вождения и так далее. Тяжесть автомобиля нивелируется легкостью, удовольствием от вождения, какой-то такой суррогатной поэзией. И «люди хотят поэзии, на», вот этой легкости хотят. Но если ковырять глубже, в этом нет легкости. Это ложная легкость. Мы все делаем легковесные кратковременные вещи — в искусстве особенно. Вы разбираете выставку  — и ничего не остается. Люди пришли, поймали «ощущение», настроение… ну здорово, а что останется? Невесомость.

Ты думаешь, что это качество нашего времени вообще? Или специфически российская история?

Качество времени вообще. Может, в России оно более проявлено… впрочем, я ничего не знаю, кроме России. Гипотетически, какая может быть невесомость у канадского лесоруба? У него все хорошо. Что-то ему нравится, что-то нет. Вот это он хочет, а того не хочет. Все у него «весомо, грубо и зримо». С другой стороны, у какого-нибудь канадского критика или канадского художника ситуация сравнимая с нашей. Но когда «весомый, грубый, зримый» лесоруб начинает покупать не топор, а джинсы или фотографию в галерее, он сразу оказывается в другой ситуации — он покупает удовольствие, сопричастность, какие-то эфемерности.

Вот сидел Кант, написал толстый кирпич, и у него слова весили, как гири. Дело не в Канте, а вообще в методе тех времен — собирании скупых слов, конкретном формулировании, выстраивании тяжелой концепции. Адекватной или неадекватной —  покажет время, но это мощная такая глыбища. А приходит в конце XX века философ: ликует, порхает, подхватывает там и здесь какие-то наблюдения, заметочки, пассажики. И вроде на этом материале, на этой комбинаторике тоже можно работать. То есть, ты делаешь из всего сущего и как-будто общего свой собственный коллаж. Вот такой, а можешь из того же материала сделать другой. Как кому-то угодно.

«Небо на моей головой», проект для выставки «Невесомость», 2013

В музеях та же история: есть коллекция. Куратор, выдергивая из нее работы, как йогурты с полки супермаркета, формулирует разные высказывания — вот про групповую  деятельность, вот вам поздний социализм, вот похвальное слово геям или порицание зоофилии — и так далее. И все это на одном и том же материале, на одних и тех же вещах, вопрос только конфигурации и подачи.

Это и есть легковесность — когда ничего не добавлено в «копилку». Коллекция какой была, такой и осталась, а высказывания множатся. Нет ни листьев, ни плодов, а есть еще один подстриженный кустик. Потом кустик отрос — его снова подрезали, по-другому. Потом еще, и еще. Но это тот же самый куст. Он не ветвится, не плодится, не растет — ничего. Легче стричь, чем выращивать. Поэтому фондовые рынки важнее, чем сельское хозяйство, нефтяные фьючерсы важнее добычи нефти, когда торгуется то, что еще не добыто. И это вполне нормально: рождаются и умирают состояния, люди, предметы. Это некий раздутый пузырь, который летит с необычайной легкостью, как воздушный шар, когда его накачивают теплым воздухом без конца. Но когда-нибудь он лопнет. Да, все лопнет.

Ожидание момента, когда он лопнет, — это стресс для тебя?

Не то чтобы я жду его с опасением. Если бы у меня был лишний миллион, я наверное вложил бы его в ценные бумаги и с опасением ждал, не лопнет ли пузырь раньше, чем я получу дивиденды. Но я живу сейчас и здесь. Другого времени и места у мен нет. И лишнего миллиона нет – лодку для кругосветки купить не на что. Живу как инфузория-туфелька, как безмозглая бацилла. На бытовом уровне предпочитаю хлопок синтетике, тяжелую вещь — легкой, железную — пластмассовой, механическую — электрической.

Это твоя попытка сопротивления невесомости подручными средствами?  

Я бы не сказал, что это сопротивление. Сопротивление — нечто осознанное. А тут скорее эстетический момент. Просто мне больше нравится, например, хороший плотный шерстяной свитер, чем синтетика. Наверное, потому, что за шерстяным свитером стоит какая-то овечка, какой-то ручной труд, даже если он на самом деле не ручной. Но что-то натуральное, «от сохи» точно стоит. А в синтетике этого нет. В этом смысле молоток надежнее, чем электрический отбойник. Вот пленка ушла из фотографии, а мне-дураку ее жалко. Я понимаю тенденцию, конечно, я в ней живу, и если бы не она, я бы искусством не занимался. В XVI веке я бы не смог сделать свою работу. У меня ведь тоже искусство «лайт», все, что я делаю, легковесное. Но мне не хватает тяжеловесности, я хочу что-нибудь из мрамора сделать или из чугуна: поверженного Голиафа или голую Афродиту Уранию, или здоровенную стелу на въезде в Ижевск.

«Небо на моей головой», проект для выставки «Невесомость», 2013

Серьезно?

Да, я завидую Церетели.

Серьезно?!

Абсолютно. Он делает огромные вещи. Я предложил в Ижевск, например, эту самую  стелу, очень хочу ее сделать. Тяжеловесный паблик-арт мне очень близок, мне его не хватает. А я, как нормальный художник, считаю, что если чего-то не хватает мне, то этого же не хватает всем. А если им всего хватает, значит, они просто не понимают, что им чего-то не хватает. Значит, надо сделать так, чтобы поняли и перестали прыгать, как резиновые мячики от стен, которые даже не деформируются от взаимных соударений.

Я бы сравнил толпу зрителей на открытии в художественной галерее с баскетбольными мячами. Они попрыгали, поскакали… но как были круглые, так и укатились круглыми по домам. Ничего не изменилось. Кто-то попал в корзину, кто-то нет, но осталось все как было. А вот если бы сюда, в галерею на открытие закатили баскетбольные мячи, а получили на выходе кирпичи — тогда я понимаю, это искусство на людей подействовало, оно их трансформировало, преобразило, сделало их тяжеловеснее, они задумались. А мысли тянут вниз, конечно. Мысли тянут на дно.

Ты вот сейчас шутишь, да?

Нет. Почему?

Просто ты говоришь об этой легковесности тоже так легко.

Конечно, говорить о ней всерьез я не могу. Я же начал с того, что я дитя своего времени. Мы же такие веселые все люди, у нас всегда карнавал, у нас всегда радость. В девяносто лет мы будем корректировать морщины, красить башку и скакать, изображая из себя мальчиков и девочек. Время такое. Ну, если что-то не изменится. А если изменится, мы, наоборот, станем веселыми старичками. Мы такие вот флюгеры.

То есть тебе нормально в этом времени?

Мне во всех временах плохо. Я считаю, что это привилегия художника — переживать свое время с отвращением.

И как ты с этим отвращением живешь?

Так и живу. И думаю иной раз, как хорошо было бы вызвать иного болвана на дуэль и зарубить его на хер саблей. Это тяжеловесно ведь? Грубо? Да, грубо! Кровища хлещет. Но это что-то реальное. Пушкин вызвал молодого Дантеса, а тот его застрелил. Убил, понимаешь? Грубо? Грубее не придумаешь. Тяжеловеснее не придумаешь. Такое было время. Там были, конечно, свои нереальности, но, по сравнению с нашим, это было до крайности реальное время. Так невежливо, так невежливо — убил другого человека! Ужас! Стыд-то какой! Вот мне не хватает такого.

Все скандалы и драмы сейчас в Фейсбуке — тоже проявление легковесности. Здесь все  легко, все на расстоянии клавиатуры от тебя. Вот Гельман у нас главный пропагандист современного искусства в народном сознании, ему пишут гадости. Но если бы люди всерьез к своим словам относились, они бы понимали, что могут ответить за них. Понятно, что Марат бы не стал стреляться, как в XVIII веке, с каждым встречным мерзавцем, иначе он быстро бы закончил карьеру. Но, так или иначе, легковесность — она же и безответственность. На первом году работы в ABC я делал перетяжку: «Художник за базар отвечает». Это как бы шутливое, легковесное заявление в терминах девяностых годов, на сленге уходящей эпохи. Но, по существу, это позиция, с которой я полностью согласен до сих пор.

С другой стороны, что касается моего персонального ощущения «здесь и сейчас» в России, то я, наоборот, чувствую угнетающую тяжеловесность, возобновление некоего гнета, запрета, нависшую «бетонную мухобойку» над головой. Это, как ни странно, не отменяет легкости. Такая диалектика легкости и тяжести. Культура легкая, но чугунная мухобойка, которая пролетает над высунувшейся головой, вполне весомая. Вообще наше общество похоже на небоскреб с жесткой конструкцией и стеклянными стенами. Стены меняются как угодно, потому что легко их форматировать под задачу: вроде как кустик постричь в музее. Но вот сами направляющие, несущие конструкции очень жесткие, они очень давно и далеко торчат. Начиная с вавилонов и римов они прослеживаются и никуда от них не денешься. Даже если стекло снять, там такая направляющая остается, такой штырь, что прямо-таки трепетно делается.

«Лапуту», 2-е Московское бьеннале, 2007

Еще вот — наша способность резко и быстро менять точку зрения. Это отвратительно. Это отвратительная легкость. Каждую секунду ты проваливаешься и проваливаешься, как при орбитальном полете. Ты цепляешься за одно — оно проваливается, цепляешься за второе, третье — все проваливается. Потому что провал у нас в голове.

Как ты реагируешь на этот провал?

Смотря в чем провал. Если ты полюбил человека и провалился, ты воспринимаешь это как крах, у тебя жизнь сломалась, это ужас. С другой стороны, ты вышел на работу, возлагал на нее надежды и провалился. И ты думаешь: ну и черт бы с ней, найду другую. Зависит от ситуации. Но любая наша деятельность — это бесконечный провал. Во всем, что ты делаешь, ты в итоге проваливаешься. И вот летают семь миллиардов искусственных спутников Земли и все время проваливаются, каждый на своем поле провала. «Лузерство» как онтологическая категория. Извини.

Хотя мне кажется, что люди адаптивно меняются в соответствии с качеством времени, и даже провалы в любви, например, уже не воспринимаются как трагедия.

Потому что мы легкие. А ты читала страдания юного Вертера? А ты не офигела, когда это читала, оттого, насколько это всерьез? А Лермонтова почитай. Из Петербурга приезжает умудренный опытом, разочарованный молодой человек, которому — ремарочка — 22 года! У них и жизнь была короче. Может, мы живем слишком долго. И, полагая себя вечными, можем позволить себе эту легкость. В каждый отдельный момент времени мы полагаем, что у нас все хорошо и что так будет всегда. И наша жизнь дает нам для этого основания, потому что мы живем в мире, в котором есть, конечно, реальные проблемы, но мы стараемся их не замечать. Потому что иначе мы испачкаем себе красивую одежку, помнем машину или расстроимся — ну зачем это? Можно через Фейсбук перечислить деньги в поддержку собак, детей, египетских христиан, кого угодно. А деньги — говно нашего мира, ими делиться легко. Куда ни ткнешь — везде натыкаешься на это вот «легко».

Легко и невесомо. Мы все время парим. Радостное воодушевление — повседневная модель нашей жизни. Мы выходим утром из дому, выпив кофе, и он нас окрыляет. Потом мы пьем «Ред булл», и он нас окрыляет. Все нас, к сраным собакам, окрыляет. Ничего нас не загоняет в шахту подземную с ломом в руках. Мы рождены для песнопений, для сладких звуков и молитв. Мы какие-то эльфы все, цивилизация каких-то сраных эльфов!

Сказав в какой-то момент что-то слишком тяжеловесное или грубое, мы всегда можем поставить смайлик: «спокойно, это шутка, не относитесь слишком серьезно, ну мы же все понимаем». Вот это тоже один из аспектов легкости — это всеобщее: «ну вы же понимаете». Я довольно часто включаю такого дурака, это мой персональный способ бороться с легкостью: я не понимаю, объясните. Это способ сдвигать границы, в которых ты существуешь.

Кстати, легкость традиционно связана с будущим. Все в будущем должно летать. Если фантастику смотришь или читаешь, там все летает, там парящие города и огромные, но при этом легковесные конструкции, антигравитация всякая. Полет, легкость — это будущее, а тяжесть — это земля, прошлое, смерть, кости, динозавры.

А как сейчас эти отношения легкости с будущим реализуются? И как твои отношения с будущим складываются?

Мои отношения с будущим поставлены на «стэнд-бай». Я нашел нечто среднее между легкостью парения и тяжестью хождения — а именно хождение по воде. В быту я решаю это вот таким образом. А в художестве — да, ощущаю давление и всячески с ним борюсь.

Давление легкости?

Давление легкости. Именно. Необходимость быть легким и понятным, говорить коротко, изъясняться благозвучно. Нас много, может, еще с этим связана наша легкость. Мы живем в скученном месте, нас в Москве больше десяти миллионов. В деревне все тяжелые, все на земле стоят, все понимают: не бросил зерна — не будет урожая, не будет урожая — нечего будет продавать, не продашь — не пожрешь. Я упрощаю, конечно, но примерно так.

А мы здесь работаем кураторами, художниками, продавцами электроприборов, журналистами. Завтра меняется система, выключается электричество, и мы все оказываемся в положении фермера, на земле стоящего. И что? Момент перехода от легкости жизни к тяжести жизни не дай нам бог испытать. Мы все его боимся, с одной стороны. А с другой стороны, мы страдаем от легкости. Нам хочется настоящего, но, сталкиваясь с настоящим, мы понимаем, как это трудно, тяжко и болезненно. Как-то так. А искусство — зона, лишенная настоящего, одна из наиболее эфемерных. И в этом ее прелесть.

Лишенная настоящего?

Да.

Мне как-то всегда казалось, что наоборот.

Мне тоже казалось это нечто очень цельное и плотное. Я начал заниматься и интересоваться искусством, потому что у меня было ощущение, что в нем должно быть что-то настоящее, устойчивое, на чем можно сформулироваться и собраться. Но выяснилось, что нет, что это очень подвижная система: вся расползается, как ледяные площадки, по которым надо прыгать с одного уровня на другой, и все везде скользкое и подвижное.

«Спутник», галерея XL (АВС)/Красноярское музейное бьеннале, 2009

Почему я ушел из рекламы? Потому что мне надоело работать в ситуации услуги. Мне казалось, что в искусстве эта ситуация возникает реже. На самом деле она возникает постоянно, и огромное количество людей не видят ее как проблему. Я вижу ее как проблему, потому что, по-моему, не имеет смысла заниматься современным или вообще искусством, если не выходить за пределы ответов на ожидание, если ничего не доставлять сверху. Что-то ты должен доносить, производить. Вот в этом, мне казалось, должна проявляться эта тяжесть, которой не хватает. Но сейчас, если ты позовешь художников на выставку, придут 30 человек, все что-то сделают, будут интересные, остроумные, талантливые какие-то вещи, чертова куча таких вот вещей. Это ситуация такого креатива, она ничем от рекламы не отличается по сути. Принесите нам три идеи, мы из них выберем одну адекватную. И люди начинают себя под задачу кромсать — это ситуация не искусства, а дизайна, когда ты должен отвечать сформулированной задаче.

Вообще искусство определенно более легковесное и менее обязывающее занятие, чем садоводство или, допустим, подавление мятежей, или металлопрокат.

Для тебя это проблема? Для тебя это стало когда-то трагическим открытием?

Не уверен, что трагическим. Скорее, разочаровывающим. Просто я открыл, что все, что я делаю, легковесно и невесомо.

 

Москва, галерея XL, 16 апреля 2013 года

Mikhail Kosolapov/ Artworks, solo/group/public-art-fests and art-fairs from 1999

Понедельник, Октябрь 12th, 2020

IMG_5260Cosmoscow Art Fair 2019

Mikhail Kosolapov, born 1970, Moscow

artist (sculpture, multimedia installations, public-art)

Co-founder of Art Business Consulting group and non-profit artists-run gallery (abc-group.ru), numerous  solo and collective exhibitions in Russia and abroad: Moscow biennale, Art-Bazel/Maiami/Hong-Kong, Frieze Art Fair, Kandinsky prize show, Milan design week etc.

Mikhail Kosolapov_SHOW (press kit)

Selected shows

 

2023

Golden Autumn-2: half a step to the sky (solo). Art-residence SNT Krona, Moscow reg

2020

RePlastic (solo Red Mind Chinese), Electromuseum, Moscow

Work In Team/Layers/Legged photographic object (as ABC group). Moscow State Museum of Decorative, Applied and Folk Art

2019

Polar expedition: from the Kremlin to the South port. The last march (as a Privat Person Club group), street performance, Moskva river.

2018

Garden of Eden: environmental intervention (solo). Sailing boat ‘Chachi’ art-residence, Ilhas Selvagens (Portugal), Atlantic ocean

Confused ace (solo). ‘Crown garden partnership’ art-residence SNT Krona, Moscow reg.

2017

Polar expedition: from the Northern port to the Kremlin and further along the ice of the Moskva river (as a Privat Person Club group), street performance in two parts, Moskva river

2016

FirstByFirst: regatta instead of artwork (solo). Zverevskiy Museum, Moscow

2015

Open Systems (as ABC group). Garage Museum of Contemporary Art, Moscow

Second Life. Podgorica, Montenegro

Balkanautica (monument to the first Montenegro astronaut) (solo). House of artists, Kotor

Mantra (solo). Zverevskiy Museum, Moscow

2012

Plainair (artists against Red Kremlin). Kremlin embankment, Moscow

I am who I am. KIT, Dusseldorf

VERGE/Be Open. Milan design week, University of Milan

Indirect Political Statement  (solo). XL Gallery, Moscow

2011

Personal Enhancement Corp (as ABC group). XL Gallery, Moscow

2010
Futurologia / Russia Utopias (as ABC group). Garage Museum of Contemporary Art, Moscow

MILF (solo). XL Gallery, Moscow

2009
Contact (as ABC group). XL Gallery, Moscow/ VIII Krasnoyarsk Museum Biennale
Thin motley line (solo). ABC-gallery, Moscow

2008
Open Space Waltz (as ABC group). ‘invasion:evasion’, Baibakov art projects, Moscow
The golden Bough. Public-art festival, Izhevsk
Layers. Desktop graphics (as ABC group). XL Gallery, Moscow

2007
Turbo. Self-portreit (solo). ABC-gallery, Moscow
Laputa (flying island). Federation tower, Moscow Biennale
abc.etc. XL Gallery, Moscow/Krinzinger Projekte, Vienna

2006
But whose life is easy nowadays? (solo). ABC-gallery, Moscow
Anual Report (as ABC group). State Hermitage, St.Peterburg

2005
Collaborators (as ABC group). State Tretyakov Gallery, Moscow
God’s den (solo). ABC-gallery, Moscow
Peripheral vision (as ABC group). ‘Hotel Antelope’, Cardiff

2004
The hunting of the clerk. Public-art festival, Art-Kliazma, Moscow region

2003
Cultural hero memorial. Public-art festival, Cheboksary
451° F (as ABC group). ‘Digital Russia’, Central House of Artists, Moscow

2002
Golden man. Public-art festival, Nizhnekamsk

2001
My pregnancy (solo). OGI Street gallery, Moscow
Deadline (as ABC group). OGI Street gallery, Moscow

1999
Vinyl bones. XL Gallery, Moscow

 

Art Talks

Ars brevis vita longa: конец истории одной скульптуры (2021)

О невесомости… (интервью для каталога выставки «Невесомость», 2013)

Автобиография для каталога «Цифровая Росcия» (2003)

Мантра: «Копать, сука, копать!»

Вторник, Июль 12th, 2016

Михаил Косолапов «Мантра»,
садово-огородная скульптура, видео, смешанная техника.
Зверевский центр современного искусства,
25.05.2015

afisha560

«Копать, сука, копать!»
Звучит грубовато, конечно, но это мантра. Как «ом» или «господи помилуй» или еще что-нибудь в таком роде. Только я не сразу догадался. Потребовалось время, почти 2 года, разные события в моей жизни, в стране, в мире, чтобы понять очевидное. «Копать, сука, копать!» — разве не этим я занимаюсь всю жизнь? Это моя карма, мой дзен, мое дао, моя индия духа и болдинская осень. Я, чертов копатель, смотрю по сторонам и вижу подобных мне. Мы ненавидим копать и копаем. Мы любим копать и копаем. Мы даже не знаем о том, что копаем, но все равно копаем. Такие дела.
А поначалу я решил, что это просто забавная история про войну. Один мой матрос (а матросами я считаю всех, кто попал на мою парусную лодку) учился бизнесу на юге Франции в самом начале 21 века. Как-то раз он с приятелем-соотечественником ехал из Марселя в Канны, или еще куда-то на таком европейском, сидячем поезде. Кресла напротив занимала пожилая, интеллигентная еврейская чета. Профессорского вида старичок всю дорогу внимательно прислушивался к русской речи студентов-бизнесменов и, наконец, не выдержал. «Простите, — говорит, — вы, случайно, не из России? Вы по-русски общаетесь? Это же замечательно. Мы с супругой чрезвычайно любим Россию и все русское. Я лично очень обязан вашей стране. Меня в конце войны спасли из концлагеря русские воины-освободители. И вот уже прошло больше полувека, а я до сих пор испытываю уважение и благодарность к русским людям». Старушка тоже заулыбалась, закивала головой: вы студенты? как вам нравится на ривьере? Ну и все такое. Малозначимое и учтивое…
А перед самым прибытием поезда, дедуля и выдал «на дорожку»: «Не могли бы вы перевести для меня русскую фразу, я слышал ее от русского офицера, который командовал моими спасителями?» Тут он встает, опираясь на палочку, энергично топает ногой и почти без акцента орет: «Копать, сука, копать!»

Михаил Косолапов
25 мая 2015

vid-1_560

vid-3_560

vid-5_560

vid-6_560

vid-7_560

«Такого рода вещи я делаю «по месту» экспозиции. Здесь в Зверевском центре, в галерее XL, в ярмарочном блоке или музейном зале — везде приходится «обрабатывать» место. При переносе этой «визуальной истории» в другое экспозиционное пространство полностью меняется вид выставки, масштаб, свет, отдельные элементы скульптуры. Земля другая, стены, пол, потолок! Остаются смысл, страсть и технология. Как во всех моих работах. Видео и звук «Мантры» (все снято на go-pro) не имеют самостоятельной ценности вне выставки и выкладывать движущиеся картинки отдельно смысла нет. Вообще картинки, фотографии, всякая «документация» — эти никчемные следы искусства всегда скучны. Персональная выставка — шоу, важно присутствие зрителя, его участие, его глаза, уши, ноги, кожа… да хоть гениталии — его устройства ввода-вывода, все чем зритель в состоянии воспринимать и обмениваться информацией. Ходите на открытие, когда все работает как надо художнику. Или вообще не ходите».
(Михаил Косолапов)

 

Отказ от номинации инсталляции «Мантра» на премию Кандинского (FB, 13.07.2016)

Не люблю профессиональный спорт.

Некоторое время назад мне позвонили и сообщили, что кто-то выдвинул мою прошлогоднюю работу «Мантра» на премию Кандинского в номинации «Проект года». Чего вдруг и какого, собственно, хрена — не сообщили. Прессы никакой «Мантра» не получила, аншлага в Зверевском центре тоже не припомню. Я понимаю значение и пользу всякого рода публичных мероприятий и премий для карьеры художников, но поскольку связь известности и дохода в нашем захолустье не очевидна, то на условно рыночные механизмы привлечения внимания смотрю с иронией. Есть в состязательности и судействе премий нечто отталкивающее, неприлично спортивное. (За исключением бесшабашного «Соратника» Ольги Лопуховой и Антона Литвина).
С премией Кандинского я имел дело дважды. С непременным успехом, разумеется. Первый раз попросил выкинуть меня по эстетическим причинам из участников веселого, но бессмысленного коллективного проекта «Белый Кремль» (который инициировал и номинировал в 2012 году Литвин). А второй раз, через год, да, было дело, строил заново узелковую скульптуру «Непрямое политическое высказывание» в «Ударнике»: во-первых, еще на открытии в галерее XL Борис Орлов сказал, что выдвинул бы ее на премию (что и сделал в итоге). Во-вторых, канатам лучше пылиться зрителю на радость в выставочном зале, чем истлевать в тюках на складе. В-третьих, ничего я не вымучивал, никаких анкет не заполнял, никаких обязательств на себя не брал, подписали бумажку о передаче работы и договорились так: привозите сами, таскайте эту тяжесть, экспонируйте, собирайте-разбирайте под моим строгим авторским надзором. Опять же, все так и вышло, грех жаловаться. Открытие я тогда пропустил (некогда было, шел под парусом от Гибралтара к Мадейре). Церемония награждения оказалась убогой до смешного (если бы не дуэт Федорова-Сологуба на стихи Введенского). Какая-то мадам в черном долго бубнила свою нечленораздельную черную мессу под черным квадратом Малевича (sic!). Надо было еще «банан Уорхола» сверху на квадрат прилепить, чтоб совсем уж никто не сомневался: в зале происходит важное для именно что современного искусства событие.
И вот опять. Да мало ли в Москве прекрасных и гораздо более активных художников? С другой стороны, сама по себе номинация ничего не значит. Дальше жюри, лонг-лист, шот-лист, выставка, не так ли? Вот, выставка – понятный мотив для участия. Работы должны показываться, таков наш кривой, косой, но какой есть шоу-бизнес. Примерно так я размышлял пару недель, искал фотки «Мантры» по знакомым, и тут звонит представитель премии Кандинского с уточнениями, анкетами, договорами, ответственностью, техническими требованиями… Еще, говорит, планируется однодневная выставка лауреатов в день церемонии награждения. Однодневная. На троих лауреатов.
Чтобы заново смонтировать «Мантру» нужна как минимум неделя. Может и больше, зависит от места. Тот, кто выдвигал ее на премию, вообще видел работу “в живую” или случайной фотки в сети достаточно? «Мантра» из тех сложных в исполнении «атмосферных» работ с маловероятным резонансом, которые очень хочется, а потому приходится делать. Если их не делать, станешь бухгалтером и будешь строить пошаговую стратегию спортивной карьеры вечно молодого художника в одной из мировых художественных провинций… Или ее вообще не планировалось показывать, а кандинской премии нужна массовка?
Ладно, как бы там ни было, при всем уважении к номинантам премии Кандинского, я не хочу участвовать в этом избыточно сложном для моего понимания мероприятии. Кому интересна заочная премия без возможности показать работу кому-либо кроме учредителя и жюри? Мне не нравится ни стиль этой странной премии, ни репутация учредителей, ни место, ни время, ни отсутствие зрителей — вообще ничего мне в ней не нравится. Да и художника Кандинского я тоже не слишком люблю.
Впредь прошу мои работы без спроса никуда не номинировать. Лучше приходите на мои выставки, я выставляюсь редко — много времени это у вас не займет.
С уважением, Михаил Косолапов

«Непрямое политическое высказывание» продолжается в галерее XL до 24 марта 2012 года

Понедельник, Февраль 27th, 2012

29 февраля 2012 года в галерее XL, культурный центр «Винзавод» состоялось открытие персональной выставки Михаила Косолапова.

Выставка открыта для посещения до 24 марта 2012 года. Каждый день, кроме понедельника с 13-20.00 часов, галерея XL, Винзавод. Вход свободный.

Автора трудно отнести к «художникам-маринистам», связь его «узелковой скульптуры» с яхтами и морем прослеживается с трудом. Сам он настойчиво ее отрицает. Равно как и все прочие толкования. Посмотреть некоторые работы художника-яхтсмена и обладателя «Кубка Чайника» можно здесь:

Get Adobe Flash player

Михаил Косолапов (досье): московский художник. Работает по преимуществу со скульптурными объектами и инсталляцией, грешит public-art, не брезгует видео, перформансом и фотографией (хотя последнюю не любит). Участник почти всех бьеннале, крупных выставок, художественных фестивалей и ярмарок у нас и по всему миру. Работы в частных коллекциях и музеях современного искусства. Яхтенный капитан.

 

Михаил Косолапов, монументальная узелковая скульптура/ Mikhail Kosolapov. ‘Indirect political statement’, nodular sculpture, XL Gallery

Паралитература

 (текст от автора)

«…я делаю искусство формальное (конкретного визуального приема), предельно личное (мои истории — это мои истории), монументальное (неподъемное), холодное (обесчувственное), по возможности, лишенное смысла (лишнее, с точки зрения «практического разума»), трудоемкое (пока не заебешься, искусства не выйдет), насколько возможно неактуальное и неэпатажное (образ выше символа), а также, надеюсь, странноватое, грубоватое и простодушное» (28.02)

«…как-будто внезапно возникшее название узелковой скульптуры механически порождает паразитарные смыслы. «явлинским придави лестницу, чтоб не опрокинулась», — советует Илья; «путина так вешать или чуть развернуть?» — спрашивает с лесов Макс… кажется это просто словесная игра, причем здесь этот занюханный «символизм»? а вот как бы не так: невольно подвергаешься индукции насыщенного политической активностью момента, и вся болтовня крутится вокруг youtube’овских трансляций, фейсбуучных фоток, каких-то предвыборных несообразностей, этических и эстетических нонсенсов… и так получается, что прямо не относящиеся к политике вещи и действия означиваются ситуацией и автоматически становятся «Непрямым политическим высказыванием» — «прекрасно ясным» названием «акмеистической» по духу и стилю выставки».  (27.02)

«…»где мои верные наибы, магараджи, мои абреки, мои кунаки, мои слоны?!» сам пилю, один. обратная сторона выставки: паршивая столярно-такелажная мануфактура, никакой автоматизации и оптимизации, поганое рукотворство и блуд труда. ей-богу, так и до маляра недалеко! чего им — легкой кистью маши, загорай, краску по холсту размазывай…» (22.02)

«Разве искусством занимаются для того, чтобы зарабатывать деньги и ласкать славных буржуа? (Тристан Тцара)» (18.02)

«…выставка-соло для художника — примерно как вышедшая книга для писателя. почему я не пишу книг? очевидно, из опасения выступить клоуном. но ведь на своей выставке я отчего-то не опасаюсь выступать клоуном. почему? это моя особенность или специфическая особенность занятий искусством? как-то на первой Арт-Клязьме Дубоссарский, краснея и смущаясь, читал свои стихи со сцены: ему было неловко. А выставлять картины — ловко. Ну не в востребованности же разница? не может все так пошло объясняться… выставка приближается с каждым днем, как бульдозер» (18.02)

«…рядом с галереей, на соседней двери — физиономия Навального: уже подсуетил какой-то конский цирк с выставкой. Вот чего не люблю, так это быстрых «художественных рефлекторных подергиваний» — все говорят про это? давай и мы лизнем там же по-быстрому. митинги? говно вопрос — вот вам манекен с плакатом, талибы в тюрьме на кубе — вот вам едва оформленный списочек с именами, греция горит — горелый pigs вам в рожу, стопка «капитала»и цитатки из маркса. много чего могу припомнить актуального и социального в таком роде не только у нас. Ни внятного высказывания, ни сформулированной эстетики, ни рукотворности — ни-хе-ра. Времени нет, мозга нет… Плакаты, блядь, рисуйте или жабы с путиным делайте, быстрые вы мои!» (15.02)

«…ругаюсь как бибиревский гопник, бьюсь в истерике, бросаюсь на людей, не отвечаю на звонки, забываю про встречи, просто никуда не иду, жру сырой лук и водку, думаю «что же я, мудак, делаю?», потом думаю «что за говно делают все эти мудаки?» — готовлюсь к выставке, открытие 29-го, дальше будет еще хуже… хозяйка галереи уже иронизирует: ты, говорит, довольно мордатая истеричная девица. это я то?! а кому после морских переходов команда высказывала претензию за чрезмерную невозмутимость: «нет, чтоб нормально, по матери приложить, а то все больше молчишь или по имени-отчеству подозрительно зовешь, как издеваешься. Заебал своей вежливостью»!» (9.02)

«…и вот, вернувшись в мастерскую с прогулки по якиманке и болотной, согреваясь сорокаградусным «еврейским стандартом» из краденой в «петровиче» запотевшей стопки, свидетельствую — народу было больше, чем на сахарова и прошлой болотной, чего б там не брехали по телевизору пропагандисты. а смысла, думается мне, меньше.  плюс, шевчук все же получше васи обломова и рабфака(?), или как их там…» (4.02) facebook.com/mikhail.kosolapov

Пресс-релиз (текст от галереи XL)

Прямое неполитическое высказывание

Михаил Косолапов, изучавший теоретическую физику, обладает ясным умом и способностью к строгим логическим суждениям. Он же не лишен литературных талантов и не меньшей строгости суждений эстетических. В этой квантовой запутанности у него порой происходят терминологические аберрации — или, точнее, собственные трактовки терминов общепринятых (вроде «формализма», «паблик-арта»), но сейчас не об этом.  Если строго следовать собственным утверждениям автора об этой узелковой скульптуре, «Непрямое политическое высказывание» на самом деле – прямое неполитическое высказывание. Кроме сплетения канатов в ней нет ничего (ну да, плюс чисто формальная подсветка). Веревка – это веревка.

Упреждая литературные, нарративные и даже формальные аналогии перечислим навскидку, чем не является эта узелковая скульптура.

Это не сперматозоиды

Это не головоногие моллюски

Это не «Граждане Кале»

Это не роботы-часовые из «Матрицы»

Это не «взрыв на макаронной фабрике»

Это не корабль из сериала Lexx

Это не лава-лампа

Это не сушеные головы растаманов

Это не ибаническая люстра

Это не белые ленточки

Это не узелковое письмо вождя инков Атахуальпы конкистадору Писарро

Это не повешенные после 4 марта кандидаты в президенты РФ (плюс явлинский)

Это не бурлаки на Марсе

Это не сепульки (увы увы)

 

Сергей Хрипун, галерея XL