ВЫКЛ. (ультиматум)
Странное дело: в Турции разучились готовить кофе по-турецки. В этой стране вообще не представляют себе, что такое турецкий кофе. Эспрессо, капучино, американо из кофейного автомата – пожалуйста, на каждом углу. «По-турецки? – вытаращил на меня глаза улыбчивый хозяин хромированной, в огоньках и трубочках, автоматической кофейной машины. Потом задумался, хлопнул себя по лбу, хитро подмигнул, показал мне коричневые от кофе и сигарет зубы и достал пачку молотой арабики Nescafe. — Видишь кофе? Он мой. Видишь эту прекрасную автоматическую машину для приготовления кофе? Она тоже моя. Мы в Турции. Я турок. Стало быть, все, что здесь есть, – турецкое. И что бы я ни делал, я делаю это по-турецки. Сейчас я засыплю турецкий кофе в турецкую кофеварку и сделаю тебе турецкий эспрессо или капучино. А если хочешь, сварю для тебя по-турецки ирландский кофе…»
Оказывается, кофе «по-турецки» умеют готовить только у нас. Турки называют напиток, приготовленный таким экзотическим способом, «кофе по-русски».
Мой добрый собеседник не ведал, что маленькая жестяная емкость с плоским дном, слегка зауженным горлышком и длинной деревянной ручкой, называется туркой именно потому, что в ней готовят кофе по-турецки. То есть ее прикапывают в ванночку с разогретым песком, а за неимением песка — на поверхность электрической плиты.
Как бы то ни было, с некоторых пор я вынужден пить исключительно растворимый кофе. Дело в том, что моей новой програмируемой электрической плите не нравится кофе ни по-турецки, ни по-русски. Ее утонченной сенсорной натуре кажется унизительным кипятить воду в моих старых турках. Видите ли, она считает, что днища кофейных турок слишком малы для ее могучих конфорок, и не желает попусту расходовать электрическую энергию на всякую ерунду. А еще она не любит, когда на прекрасное черное зеркало ее стеклокерамической поверхности с нарисованными кругами конфорок попадает вода. То есть даже сварить на ней картошку нужно еще исхитриться — у кипящей в кострюле воды есть дурная привычка выплескиваться из-под крышки. Капли могут повредить чудесную поверхность, поэтому плита недовольно пищит и отключается.
Я-то по простоте душевной полагал, что ее назначение — молча нагревать снизу кострюли и сковородки. Ничего подобного: главная забота этой высокообразованной плиты — самосохранение, любую попытку приготовить на себе еду она воспринимает как угрозу собственной безопасности и пресекает доступными средствами. Если бы конструкторы наделили ее способностью испускать ядовитое зловоние или бить хозяев по морде, она бы так и сделала.
Впрочем, к плите прилагается том инструкции, которая подробнейшим образом описывает все ритуалы и формулы вежливости, которые необходимо соблюсти, чтобы убедить ее работать. Эта мудрая книга стоит у меня на специальной полке, между полным собранием инструкций к автоматическому холодильнику на немецком языке и четырехтомником Instuzioni per l’uso (кажется, что-то о повадках посудомоечных машин).
О, посудомоечная машина! Я кормил тебя специальной солью, поил благоухающей жидкостью из прозрачных фиалов, я вложил в тебя столько разноцветных таблеток с жемчужинами для блеска! И что, что я получил взамен? Облезлые чашки и недомытые сковородки. А ведь было время, когда мне казалось: ты навсегда избавишь меня от гнусной привычки мыть посуду руками.
Мы носим с собой мобильные телефоны, чтобы постоянно «быть на связи», но не отвечаем на звонки, потому что невыносимо «быть на связи» постоянно. Мы ставим на свои компьютеры последнюю, полностью автоматизированную версию Word, но отключаем все автоматические настройки, потому что они досаждают нам своей назойливостью. Чтобы ненароком не повредить драгоценную подвеску своего внедорожника, мы аккуратно объезжаем малейшую колдобину на шоссе. Мы покупаем посудомоечную машину и полощем в ней чистую посуду, потому что от грязной она может засориться.
Все к одному: революция вещей уже началась. Мы больше не повелеваем вещами, а прислуживаем им. Лучшие из нас, посвященные, те кому удалось постичь во всей полноте священную мудрость хотя бы нескольких инструкций по эксплуатации, достойны стать жрецами. Участь остальных жалка и унизительна. Стиральная машина диктует нам, что и в какой последовательности стирать. Плита требует пятичасового рабочего дня с перерывом на обед и отдых по выходным. Утюг навязывает свой взгляд на фактуру ткани и покрой одежды, а кредитная карточка пытается втюхать какое-то ненужное барахло. Это не голливудские выдумки, это обыденность, реальность, которая подкралась незаметно. Не верите? Зайдите ночью на кухню или в гостиную, оглядитесь и прислушайтесь. Они шуршат и таращатся на вас отовсюду своими злобными красными глазками индикаторов stand by.
Но не все потеряно, у людей пока еще остается возможность вернуть себе контроль над высокоорганизованными предметами. Во-первых, у нас есть союзники среди вещей. Их определить просто: отключите электричество. Те из предметов, которые не нуждаются в электричестве, — за нас. Старый верный молоток, вилка и нож, тележка, пианино, подсвечник, авторучка, бумажные деньги, шерстяной свитер всегда будут служить нам верой и правдой.
Во-вторых, ахиллесова пята высокоорганизованных предметов — интеллект, одновременно их сила и слабость. В этом они слишком похожи на нас, своих создателей. Они слишком эгоцентричны и потому им трудно договориться между собой, пока они находятся в постоянной межвидовой борьбе за выживание. Они все время пытаются урвать друг у друга функции и в результате дублируют самих себя до бесконечности. Цифровая фотокамера изображает из себя плохонький диктофон и пытается научиться снимать видеоролики. Видеокамера принимает телепрограммы и судорожно делает покуда еще дряные фото — научится, дайте только срок. Электроплита вооружается будильником, холодильник входит в сепаратный сговор с модемом и процессором, программируемый чайник с пятью режимами нагревания воды и органайзером судорожно эволюционирует к способности различать ваш голос. Амбициозный выскочка мобильный телефон претендует стать вообще всем сразу вплоть до стиральной машины (бросьте в тазик с бельем водонепроницаемую мобилку оборудованную вибратором, и звоните на нее непрерывно до тех пор, пока белье не отстирается).
Все они пока еще разрозненны и сравнительно немощны. Однако у них есть могущественные покровители среди людей. Враг рода людского, Билл Гейтс, уже построил свой первый интеллектуальный дом как прообраз будущей тирании предметов. И если самого Гейтса, а заодно и его дом не поразят в ближайшее время громы небесные, то всем нам придется столкнуться, как стало принято говорить, с «вызовом», по сравнению с которым все прочие проблемы человечества покажутся детскими болезнями.
Времени у нас практически не осталось. Я смотрю на электронные часы в микроволновке, перевожу взгляд на холодильник — время то же. Показания электронных часов духовки, мобильного телефона и стиральной машины — как сговорились! — с точностью до секунды совпадают с микроволновкой и холодильником. Мои наручные механические часы отстают на пару минут. Все правильно, так и должно быть. Две минуты — большой срок. Вполне хватит, чтобы приготовить чашечку растворимого кофе. По-турецки.
Михаил Косолапов
«Новый Очевидец», 20.09.2004
Tags: long read, mikhail kosolapov, text, михаил косолапов
