Красота животная
Так называемый «человек разумный» появился не так давно. Несколько десятков тысяч лет назад. Он умело пользовался довольно сложными приспособлениями, рисовал зверушек на стенах пещеры, исполнял какие-то религиозные обряды, считал на пальцах и, в целом, был вполне образован по меркам своего времени. Внешне, судя антропологическим реконструкциям, он был довольно красив и даже чем-то напоминал известного тележурналиста Леонтьева или бородатого чеченского инсургента, спустившегося с гор на степные равнины. Сложение имел крепкое, ходил вразвалочку и слегка сутулился под весом могучей мускулатуры.
Соответствующая особа прекрасного пола выглядела ему под стать: приземистая волосатая баба, с плоской грудью, мускулистой задницей, мохнатыми ногами и отвислым, плодородным брюхом. Едва ли мы сочли бы ее красавицей, но в своем роде она была по-настоящему прекрасна. Этот идеал женской красоты декларирован в многочисленных каменных статуэтках богини плодородия: маленькая головка, условные ножки и ручки, гигантские кормящие груди, беременный живот и могучая задница. В те удивительные времена, когда мир был юным, а человек неискушенным, «красота» была чиста и практична: красив – значит приспособлен к выживанию и готов к спариванию.
Увы всем нам: все переменилось с тех пор. Мы утратили изначальную красоту, а взамен постигли частную собственность, печальные науки и социальное неравенство. Мы научились вживлять под кожу золотые нити, выщипывать с ляжек ненужные волоски, приклеивать новую шевелюру к плешивой башке, выковыривать сало из подкожных хранилищ – мы многого достигли, но так и не смогли заново обрести красоту, погребенную под тысячелетним хламом нашей поспешной эволюции.
Примерно такие мысли посещают меня, пока я, обливаясь нездоровым потом, мчусь на велотренажере среди прочих мучеников красоты телесной по направлению к ближайшему телеэкрану, обращенному с потолка к моему пыточному орудию. На экране — человекоподобная обезьяна с каменным топором в руке, шевеля ноздрями, обнюхивает пепелище. Так мы жили когда-то, по версии BBC. Я тоже вдыхаю в меру влажный и прохладный, кондиционированный воздух тренажерного зала, ноздри мои раздуваются, жалкие остатки мускулов судорожно подергиваются и молят о пощаде, но упрямая цифирь на электронном табло никак не хочет переползать в зону «потери избыточного веса», а мое жирное туловище отчаянно цепляется за каждую горелую калорию.
Не устаю удивляться на парадоксы, которыми изобилует жизнь. Казалось бы, рыхлый сутулый клерк, лишенный видимых признаков пола, с мозолью на заднице, идеально приспособлен для выживания в нашем мире. Эта способность выражается в его стабильной зарплате, социальном пакете и прочих преимуществах корпоративной жизни. Ан нет! Не до конца изжитый звериный инстинкт размножения заставляет его после работы корячиться под гнетом тренажеров, чтобы придать себе вид малообеспеченного, но сексуально привлекательного кузнеца, чья избыточная, не востребованная в офисе телесная красота все равно скроется под униформой делового костюма.
Или, в случае «клерка женского рода», истово, до полного изнеможения терзать себя истеричной двигательной активностью на бесконечных «белли дансах», «тайбо-аэробиках», «фит-аквах» и прочих ужасных «кундалини йогах», чтобы в награду за свои мученья сделаться похожей на тощую, изможденную непосильным трудом доярку. Мясной кузнец и тщедушная доярка – ужели это идеал красоты, которому мы поклоняемся и за который готовы платить?
Справа от меня на лыжном симуляторе пыхтит тучный обитатель неведомого офиса. Кто бы ты ни был, брат мой клерк — финансовый аналитик или маркетинг-директор, девелопер или продюсер, редактор или какой-нибудь прожект-менеджер — вид твоих мучений радует и вдохновляет меня. Кто знает, что привело тебя в эту юдоль страданий: невидимые глазу холестериновые бляхи или проблемы с простатой, корпоративная халява или презрительный взгляд юной бездушной дуры с рецепции? Я чувствую между нами некую духовную общность.
Однако, ты тучен, еще более тучен, чем я — и это прекрасно! Потому что быть тучным теперь неприлично. Еще сто лет назад тучность свидетельствовала о богатстве и здоровье, а теперь говорит о бедности и болезни. Пыхти, пыхти, я буду рядом, чтобы рано или поздно стать такой же горой мяса, как мой персональный тренер, кстати, вот и он — бессмысленно могучий и бугристый, подобный кузнецу или первопредку.
Михаил Косолапов
(«Деловые Люди» 2005, колонка «Напоследок»)
Tags: long read, mikhail kosolapov, text, михаил косолапов
