А ведь я тебя предупреждал. Мордой тыкал, тряпкой лупил, даже палкой треснул, когда ты мне ноутбук обоссал. Ладно бы еще просто обоссал, так ведь пометил, как скунс, едкой такой дрянью! Это уж совсем никуда не годится. И ведь все понимаешь. Место свое отлично знаешь, коробку я тебе регулярно мыл, камушки эти впитывающие все время новые подсыпал – белые, без запаха, самые лучшие. Сам напросился.

Чего смотришь обиженно. Подумаешь, яйца. Кому они нужны? От них только проблемы, это я тебе как доктор говорю. Десять лет семейной жизни, огромный, знаешь ли, опыт. Через пару дней зарастет и все будет гораздо лучше, чем раньше. Чего тебе надо? Дети у тебя есть, плотскую любовь ты познал. И даже дважды. А последний раз, когда я тебе эту дуру черепаховую привозил на два дня, так это ты сам виноват. Чего ты бегал вокруг нее как болван малолетний? Первый раз что ли? Подумаешь, не дает! Ты ей еще стихи почитал бы. Кто ее спрашивает? Вместо того, чтобы плюшевое покрывало драть, надо было ее взять за шиворот и прижать хорошенько.

Ну да ладно. Чего уж теперь. Сухарей будешь? Свежие, твои любимые. А рулетиков этих, с желе? Тоже нет? Как знаешь. Еда, в смысле плотского удовольствия, более существенна, чем паршивые яйца. Они первые отваливаются. Потом зрение, слух, обоняние, разум – все проходит. Остается только еда, до самой смерти. И вот сидит, представь себе, такой хрупкий божий одуванчик лет под девяносто. Уже ни внутренностей, ни наружностей, ничего. А хлопнул дрожащей рукой наперсток водочки, закусил крупинкой варенной картошечки без соли (желудок другого и не принимает) и – вот оно счастье. Ну, в твоем случае, одуванчик лет пятнадцати. Короче, смотри, я все поставил на пол рядом с холодильником. И вода здесь. Надо будет – найдешь.

Или, ты думаешь, мне приятно подвергать живое существо насилию? Если хочешь знать, я сам противник такой хирургии. Мне даже селекция не нравится. Вот эти все собачки уродливые, которых поколениями кромсали, рубили им хвосты, оттягивали уши, укорачивали лапы и все такое – терпеть их не могу. Все-таки зверь должен быть функциональным и иметь ту форму, которая соответствует его природе. Собака должна бегать с горизонтальной мордой и прямой спиной, перебирая у себя под животом лапами. Коты должны прыгать по шкафам, качаться на занавесках, кусаться, если есть повод, орать и воровать жратву. Это их святое право. Они – животные. Не я делал живое существо таким, не мне его и менять. А когда люди под себя, для удобства или для красоты (а красота, знаешь, тоже штука неоднозначная) переделывают живое существо – оно теряет свою собственную сущность. И от полноценного животного остается только декоративная или еще какая-нибудь незначительная функция.

Это как карбюратор: посмотришь на него (если не знать зачем он нужен) – вроде красивая бесполезная штука сложной формы, скульптура. А если знаешь что это карбюратор, то сразу все становится на свое место – в эту камеру льется бензин, отсюда выливается, тут проводок входит, там лопаточка, здесь клапан для воздуха — все ясно, он такой, потому что он часть чего-то большего – машины, и это большее диктует ему форму и сообщает смысл. Такая у него суть и другой нет. Кто-то про это уже писал. Не помню кто. И домашние животные, особенно декоративные – как карбюратор. Они тоже часть чего-то большего. Особенно бессмысленные собаки. Вот все говорят про их верность. Кому? Какая на хрен верность! Верность карбюратора своей машине. Они – часть большего, часть человека, семьи, дома. Их как бы и нет.

Ты видел, как собаки перебегают дорогу? Почти как люди. Стоят, ждут пока машины проедут. Не потому что умные, а потому что в них слишком много человеческого. Они, как люди, уступают силе. Коты совсем другое. Коты – фаталисты, они зажмуриваются и бросаются поперек трассы как безумные. Такой у них дзен. Вот он сидит на обочине, вроде бы пережидает поток машин, а на самом деле просто медитирует и машины его не интересуют. И когда его ум освободится и все ему станет по барабану, он бросится в самую гущу потока под колеса всем машинам сразу и вынырнет на другой стороне невредимым. А другой погибнет на пустынном ночном проселке под колесами случайного задрипанного скотовоза, если мирские привязанности сковывают его полет.

Ну, тихо, тихо, не вылизывайся, а то не зарастет. У котов есть свобода воли, как у людей. Человек ведь тоже волен жить праведно или во грехе. Нам же ведомы нравственный закон там, мораль, этика. Книги мы читали, разные священные писания тоже перелистывали. А все равно нет-нет, да и нассым где-нибудь в углу, прямо, можно сказать, во храме. Ну вот как ты раньше. Нам тоже надо свою метку поставить где-нибудь. Нас туда мордой — мы вроде грустим какое-то время, обижаемся. И тут же ищем место для новой метки. Куда-нибудь повыше, на полку с книгами, в ботинки, в шкаф, на занавеску. Фигурально выражаясь. Всю жизнь можем положить, чтобы отметиться где-нибудь на северном полюсе. Это и есть гордыня. Все как у вас.

А корень гордыни знаешь где? Знаешь. Там. Пока яйца не усмиришь, о боге думать некогда, покоя душевного не обрести. А ты как хотел? Смотри сам, у католиков – целибат, у православных – черные монахи, безбрачие и умерщвление плоти. У хасидов – раз в полгода, да и то через дырочку в простыне. Да они вообще без крайней плоти. Это как понимать? Почему в подтверждение договора их бог не потребовал себе ногтей, там, или волос, на худой конец фаланги с мизинца? Нет, ему подавай именно крайнюю плоть. Как напоминание, как часть главного органа гордыни. Весь-то орган он не стал требовать, а то богоизбранный народ бы вымер. А часть попросил. У греков Аттис себя собственноручно оскопил. Мусульмане, не знаю уж по каким там причинам, но тоже ущербные сплошь. Да куда не ткни: пока человек себя не изуродует, бога ему не видать, как тебе осетрины. И не потому что бог его не хочет видеть, а потому что самому стыдно богу на глаза показываться.

Вот ты свои вонючие метки как ни прятал, как ни заваливал разбросанной одеждой, а я все равно их находил, даже не по запаху, а по твоей манере. Ты же когда нассал где-нибудь – это с порога видно. Ты животное, ты этого не понимаешь, раз за разом меняешь места и удивляешься, как это мудрый хозяин — твой всеведущий господь — находит самую потаенную метку где-нибудь в пакете с печеньем. А дело не в моей мудрости или всеведении, а в том что у тебя рожа делается прибитая, жмешься по углам, шугаешься, прячешься, сразу видно – виновен и осужден. Ты сам себя приговорил и знаешь свой грех, а я только молот судьбы, неотвратимое возмездие. Как в Ветхом Завете: какие-то люди сделали себе золотого тельца и поклонялись ему. Чего ради, разве их не предупреждали про возмездие? Предупреждали, а они все равно сделали, ибо такова их суть. Я так думаю, никто из них особенно не удивлялся и не возражал когда Господь их истреблял. Знали за что, сами напрашивались.

Это я к тому, что и тебе нечему удивляться и возражать. Ты следовал своей природе. Кого винить в том, что жить с богом, значит отказаться от своей природы в пользу божественного промысла. А мой промысел не подразумевает обоссанного ноутбука.

Был ли у тебя выбор? Наверное был. Теоретически ты мог летом сбежать, когда я тебя возил на дачу, мог стать расстригой, бездуховным диким скотом, отказаться от благодати, от искры души, которую обретаешь в общении с человеком. Говорят же, что домашние животные заимствуют душу хозяев и обретают спасение или вечные муки вместе с нами, как мы сами спасаемся во Христе. Значит ты как-будто уверовал в меня и не отступился, несмотря на искушение свободой. Ты избрал путь служения, остался в доме своего бога навсегда, дабы увеселять господина забавными ужимками, спать у него на голове ночью, кусать его руки и ноги, когда это дозволяется, делать все, что тебе угодно за исключением одного – ссать в углы и ставить вонючие метки в тайные места – ибо знаки гордыни суть. Это противно твоему господу, то есть мне.

Смирись — это единственное требование, которое господь предъявляет своему стаду, а люди, в свою очередь, своим питомцам. Обуздай похоть, искорени источник ее вони, пожертвуй богу детородный орган и тебе воздастся стократ. Может тебе осетрины, кстати? Смотри, еще три дня назад, я за тобой бегал по квартире с мокрой тряпкой, а сейчас предлагаю разделить со мной трапезу. Видишь, жизнь постепенно налаживается, все к лучшему. Ну, ладно тебе, не грусти. Еще спасибо скажешь. Ну, что ты мне душу выворачиваешь? Ну не мне же было съезжать из квартиры, правда? Эх ты, кися моя кися, где же твоя пися…

Михаил Косолапов (журнал «Крокодил», 2007)

Настоящий мужчина, или тот, кого бы вы приняли за него при встрече, является одним из самых пугливых существ на нашей планете. Всю свою сознательную жизнь это создание  проводит в страхе. Возможно, оно чего-то побаивается и в бессознательном возрасте, но об этом нет определенных сведений, потому, что в бессознательном возрасте будущий настоящий мужчина не способен членораздельно говорить.

В сущности, бессмысленный страх перед всем, что ни попадается ему на глаза и делает этого прямоходящего потомка обезьян похожим на человека, более того, делает его тем, что романтично настроенные особы женского пола легкомысленно полагают настоящим мужчиной. И чем он более настоящий, тем длиннее список его персональных фобий, тем безотчетнее его врожденная пугливость. Он боится летать на самолете, ходить пешком, подхватить насморк, потерять работу, прослыть подкаблучником, спать в темноте и заниматься любовью при свете. Боится показаться смешным или занудным, боится однообразия и перемен, понимания и непонимания, общения и одиночества. Боится буквально всего. Всерьез опасается детей, мелких домашних животных, пауков и змей. «Формула-1», глобальное потепление, похолодание, результаты выборов в Буркина-Фасо, цена на нефть тревожат его больше, чем ваши проблемы. Жалкие, разумеется, все до одной. Но не спешите обижаться на него за это. Ибо больше всего на свете настоящий мужчина боится женщин. То есть вас.

Разумеется первая женщина, которая попадается ему на глаза практически сразу после появления на свет – его мать. Страх настоящего мужчины перед матерью безмерен. Об этом знает любая женщина, имевшая неосторожность выйти за замуж за настоящего мужчину. Не дай бог вам усомниться в неоспоримых достоинствах матери настоящего мужчины! Будь вы трижды нобелевским лауреатом — по экономике, кулинарному делу и фитодизайну — вам никогда не удастся убедить мужа в том, что разумнее потратить его зарплату на ремонт вашего жилища, а не новый забор на приусадебном участке его мамаши, что в жареная на сале картошка, которую он с детства привык жрать по утрам  – не самый полезный для здоровья завтрак, что гигантскому кактусу, который вам подарила на свадьбу свекровь место не в вашей спальне, а… ну, скажем, на клумбе, под окном — если вы не убедите во всем этом его мать. Потому, что ее он боится больше, чем вас. По крайней мере, первые десять лет в браке. Впрочем, страх настоящего мужчины перед матерью может оказаться в будущем весьма полезен, если вам удастся вырастить настоящего мужчину из собственного сына.

То, что настоящий мужчина обыкновенно называет словом «любовь», есть высшее, наиболее изощренное проявление мужской женобоязни. Есть лишь один способ склонить настоящего мужчину, который (исключительно от испуга) бегает за каждой юбкой, к законному браку – окончательно и бесповоротно его запугать: чтобы он боялся вас больше, чем всех остальных женщин вместе взятых. Тогда он гораздо легче смирится с ужасной для него идеей создать семью и, спустя некоторое время, его коллекция страхов обогатится (с вашей помощью) новым экспонатом – страхом потерять семью.

2006

(колонка для Glamour)

День знаний.

1 сентября 1988 года мы с Максом первый раз решили отпраздновать День знаний.  Абсолютно искренне, без школярского принуждения, в трезвом уме и здравой памяти. Макс к тому времени перешел на второй курс. Я поступил на первый. Будущее представлялось прекрасным и удивительным. Оно таким и было.

Ясным осенним днем, ровно в 16.00 мы встретились перед входом в кафе «Птица» на углу улицы Горького, справа от памятника Юрию Долгорукому с протянутой рукой. Макс дал усатому халдею на входе рубль, чтобы нас без очереди пустили за удобный четырехместный столик рядом с туалетом. Бессловесная тетка в практически белом халате и чепце походя шлепнула об стол между нами взлохмаченной папкой с меню и удалилась. Мы улыбнулись ей вслед. Макс не спеша достал из мягкой пачки Яву «явскую» и закурил.

У нас была детально проработанная концепция празднования. Мы собирались крепко нажраться. Не в смысле поесть, а в смысле «употребить», и именно по случаю дня знаний. Чтобы лучше училось в наступающем году, потому что, самое позднее, через шесть лет нам предстояло стать начинающими светилами советской науки.

Алкоголь в меню присутствовал в двух ипостасях: водка и портвейн. Не густо, но – что поделать! — наша родина вела бессмысленную борьбу с пьянством. Полторы бутылки водки ценились соответственно четырем бутылкам портвейна, но по количественному содержанию спирта, совокупному объему жидкости и вкусовым достоинствам портвейн имел решительное преимущество. Постигнув то, что в будущем станет называться соотношением «цена-качество», мы решили проблему выбора пойла и заказали все, что наличествовало в меню: лобио, салат столичный, черный хлеб и две порции цыплят табака.

До десяти часов вечера мы предавались винопитию и чревоугодию. Мы выедали скользких цыплят табака до основания, а затем заказывали новых, таких же упругих и костистых. Тридцать полновесных, неденоминированных рублей на двоих. Весь мир лежал у наших ног, нам были открыты все пути. Мы роскошествовали и не знали, что где-то, на страницах книги судеб уже есть запись о том, что грядущей зимой Макса первый раз выгонят из института в академотпуск…

Ровно год спустя мы встретились на том же самом месте в тот же час. Почти в том же самом месте и тот же час, говоря строго. То есть кафе опять называлось «Птица», и наши часы опять  показывали 16.00, но планета, сделав полный оборот вокруг Солнца, совершила, чуть меньше трехсот шестидесяти пяти оборотов вокруг собственной оси. И мы оказались в совершенно ином месте вселенной. Все изменилось. Осень повеяла неустроенностью и будущими продуктовыми карточками. Двери кафе охранял другой, безусый халдей, очереди не было вообще, а перед памятником князю Долгорукому, прямо под его вытянутой рукой агрессивно настроенные старушки требовали у прохожих освобождения из тюрьмы какого-то русского шовиниста еврейского происхождения с грузинской фамилией и собирали для мученика великоросской идеи пожертвования в трехлитровую стеклянную банку.

Мы сели за тот же столик. Портвейна не было. Пришлось взять шесть бутылок сухого и прошлогодних цыплят табака с салатом из незрелых и светлых, как наши лица, помидоров. Лобио кончилось. Начиналась разруха. Страна упадала в кризис. А мы пировали. Потому что были молоды и любознательны, потому что будущее все еще манило нас определенностью и честным научным трудом на благо родины. Я только что перешел на второй курс и мы подняли тост за нашу будущую совместную учебу, ибо с этого годы мы с Максом стали сокурсниками. Ненадолго. В конце года меня выгнали из института за прогулы, а Макс, по той же причине, был вынужден окончательно  распрощаться с мечтою стать самым молодым академиком страны. К тому же армия истерично воззвала к его патриотизму и настоятельно требовала исполнения священного долга и почетной обязанности…

Третий и последний раз мы отмечали день знаний спустя два года. Это был самый роскошный праздник из всех. Макс поступил в архитектурный, а я восстановился в своем институте. Лето мы провели, замазывая липкой дрянью швы между панелями многоэтажек, качаясь в специальной сбруе над головами пенсионеров, сидящих на лавочках перед подъездами. Деньги жгли нам карманы. Кажется, жизнь опять налаживалась. Дабы не искушать судьбу, мы благоразумно выбрали другое место для пиршества по случаю всенародного праздника знаний. Мы надели костюмы, сохранившиеся с выпускного дня, расположились в светло-бежевом кафе «Ивушка» на Калининском, рядом с «Домом Книги» и заказали коньяк. Где-то в зелено-бордовом баре под нами глухонемая мафия уличных торговцев книгами в жуткой тишине яростно делила торговые места и дневные барыши. Глухие звуки зуботычин и опрокидывающихся стульев почти не мешали нам прислушиваться к нежному  баритону лабуха-джазмена, пальцы которого лениво пересчитывали ровные белые зубы  рояля, ласково прикасаясь к кариозным диезам. Мы делились надеждами под Sunny Side of The Street так наивно и безгрешно, словно сами сидели на солнечной стороне улицы нашей жизни. И, казалось, ни один глухонемой мафиози из нижнего мира никогда не испортит нам дивный вкус поддельного французского коньяка, которым мы запивали жареную свинину с картофелем фри.

Люди были прекраснодушны и добры. Демократия торжествовала. В сумке у Макса позвякивали рюмки, которые мы сперли на память о лучшем дне знаний в нашей жизни. Мы шли по по Калининскому проспекту, которому еще только предстояло стать Новым Арбатом и не знали о том, что изящный, артистичный Макс никогда не украсит город своими домами, а  превратится через десять лет в полного, одышливого директора какой-то компьютерной конторы. Да и мне, вместо того, чтобы запускать к звездам космические корабли придется писать брошюры, восхваляющие мнимые достоинства гигиенических салфеток, собачьего корма или депутатов. Мы шли по ночной Москве и упивались роскошью своего неведения, надеждами и остатками паленого коньяка. И если бы нам попался навстречу мудрый даос, гонитель лис и толкователь судеб, мы бы наваляли ему по шее от души, дабы не лишиться той роскоши незнания своего пути, которая и по сей день дарит нам — всем нам — надежду и интерес к жизни. Тем самым выгодно отличая нас, глуповатых и несуразных смертных от всезнающих карликов-нибелунгов или прекрасных, атлетически сложенных богов-олимпийцев…

Собачий сын.

Не так давно на Алтае поймали ребенка, вскормленного собакой. Жил собачий сын  где-то в тайге, бегал на четвереньках, гонял блох, пил неочищенную воду из луж, ел, когда был голоден, спал, когда чувствовал усталость. Мать-собака научила его всему, что знала о жизни. Он знал свой лес, знал когда лоси приходят на водопой, знал лечебные травки, помогающие от змеиных укусов, знал как уберечься от холода, когда все кругом становится белым, куда прятаться от медведя-шатуна и что делать, если внезапно слышишь над собой, как рысь, готовясь к прыжку, царапает когтями древесную кору. Конечно, его обоняние уступало собачьему, да и на четвереньках он передвигался не так сноровисто, зато у него был хитрый, изворотливый человеческий ум. Вероятно, со временем из него получился бы неплохой пес. Он знал ровно столько, сколько нужно знать, чтобы жить. Его знание мира было бы полным и всеобъемлющим, как знание любого дикого зверя, если бы он не владел роскошью, отличающей человека от дикого зверя. Было нечто, чего этот странный щенок не знал.

Он не знал людей. Такого наши соплеменники не прощают.  Неизвестно, что они сделали с его матерью-собакой, но когда малыша привезли в детский дом, он не мог говорить, рычал по-собачьи и бросался на людей. Однако, через месяц он уже ел человеческую еду ложкой и вилкой, и знал несколько команд, или, если угодно, понимал несколько слов. Блудный сын вернулся в родное племя.

Теперь, чтобы выжить среди себе подобных, ему предстоит научиться многим необходимым в обществе людей умениям. Пользоваться туалетной бумагой, ябедничать на одноклассников учителю, а не самостоятельно выгрызать им горло, спать на простынях в душной комнате и носить неудобную одежду. Со временем он узнает что такое гарри поттер, частная собственнность, обмен валюты, борьба с контрафактной продукцией и противозачаточные средства, если, конечно, раньше не сбежит от всего этого к собачьей матери обратно в лес, в поисках утраченной роскоши незнания людей. Этих странных, противоречивых созданий, которые сначала бросают своих детенышей в лесу, а потом всеми силами стараются заставить их забыть все, чему научила тайга…

Наука.

До 2000 года человечество ничего не знало о феномене левитации лягушки в магнитном поле. Столетия упорной работы научной мысли и поражение Советского Союза в холодной войне (и связанный с этим исход советских ученых на запад), создали необходимые условия для достоверной фиксации удивительного явления, о котором идет речь.

Некий российский ученый по имени Гейм, исследователь сверхпроводимости, волею судеб заброшенный в загнивающую бельгийскую ли, голландскую ли лабораторию после многолетних скитаний по малоизвестным университетам мира, занялся экспериментами в самой что ни на есть роскошной области незнания: незнания человеком самого себя и своего места в природе. Надо уточнить, что в терминах научной моды эта область называется life science. Предметом ее интереса может оказаться все, что угодно: воздействие небесных тел на исход парламентских выборов, целебные свойства  воды, извлеченной из-под шапки антарктического льда, благотворное влияние титана и циркония на внематочную беременность, сопоставление размера озоновых дыр с ростом продаж освежителей воздуха для туалетных кабин, сбор доказательств инопланетного происхождения Иисуса Христа, генетические модификации пасленовых и медикаментозная борьба с социальным неравенством и старостью.

Наш герой решил изучить влияние магнитных полей на лягушку. Спросите, почему именно на лягушку? Несколько лет исследований, бессонных ночей и бесконечные  эксперименты показали, что куски говядины легко намагничиваются, но неустойчивы в полете, свинина по взлетно-посадочным характеристикам почти не уступает козлятине и явно превосходит суслика, голландский сыр и дохлого воробья. И только лягушка по своим ферромагнитным свойствам, с оговорками, конечно, может сравниться с  человеком и заменить его в будущих опытах.

Фотография лягушки, парящей в криогенной камере над мощным магнитом обошла страницы газет и журналов, и вызвала не только оживленные дискуссии в научно-популярной прессе, но и массу предложений финансировать дальнейшие исследования левитации органической материи в магнитном поле.

Наиболее внушительное предложение поступило от богатого шотландского священнослужителя, которого более всего остального заботило общее падение нравов — характерное для нашего времени — вследствие утраты паствой веры в чудо. Этот благородный человек живо интересовался достижениями современной науки. Здраво рассудив, что без попущения божьего и лягушка над магнитом не воспарит, сей добрый пастырь нашел способ примирить науку и религию. Что плохого, если в конце воскресной проповеди святой отец вознесется над головами верующих, дабы собственным примером наставить прихожан и обратить их сердца и помыслы к истинной вере? Ибо одно, своими глазами увиденное чудо, не гораздо ли убедительнее многих суесловных томов?

Ученый внимательнейшим образом изучил предложение пастыря и нашел его в высшей степени заманчивым. И даже пообещал в течение ближайшего года предоставить математические расчеты, необходимые, чтобы изготовить установку для левитации пастыря перед прихожанами. Вся необходимая теоретическая база была уже готова, оставалось чисто техническая работа: собрать под кафедрой гигантский магнит и переоборудовать помещение церкви в вакуумную криогенную камеру.

Эксперты.

Кто в этой роскошной ситуации оказался нелепее: ученый, исследующий феномен парящей лягушки или пастырь, собирающийся левитировать во время проповеди, я не знаю. В конце концов, великого Пастера, которому мы, помимо микробиологии, обязаны бутылочным пивом, «пастеризованным» молоком и привычкой мыть руки перед едой, современники тоже считали шарлатаном. Считать виновниками болезней микроскопических, невидимых глазом живых существ — сродни феям или эльфам — казалось ученым противникам Пастера удручающим варварством и суеверием. И то, что свои открытия он сделал, наблюдая скисшее вино, прогорклое пиво и тухлый сыр, тоже, вероятно, не добавляло ему доверия коллег. Кроме того, я не знаю как и почему нам с Максом удавалось трижды отмечать день знаний в одном городе, но каждый раз в другой стране. И почему наши судьбы оказались таким странным образом кодированы этим самым чертовым днем знаний? И какой в этом смысл? И сможет ли кто-нибудь объяснить мне, зачем здорового и счастливого щенка отрывать от матери и превращать в недочеловека? Да кому ведомо, есть ли вообще связь между левитирующими лягушками, цыпленком табака, драчливыми глухонемыми торговцами, англиканским пастырем… и зачем я все это знаю и помню?!

Размышляя над этим я окончательно запутался. Самым простым и логичным выходом из тупика было узнать мнение экспертов. Но кто может стать экспертом по незнанию? Болван? Едва ли, он, как счастливый алтайский маугли, обитает в замкнутом и познаном мире. Увы, такого рода знаний у нас в избытке, они-то и завели меня в тупик. Похоже, для оценки незнания нужен знающий человек. Так уж устроена наша голова: чтобы понять как жить без колеса, нужно колесо. Вот, к примеру, инки знали колесо, делали детские игрушки на колесах, а грузы волокли на салазках или тащили на своих плечах. Почему? Может быть знание колеса было роскошью для них, а незнание колеса они считали инструментом геополитики? Скажем, телег не делали из соображений секретности, чтобы потенциальный противник никогда не узнал тайну колеса и корячился бы под тяжестью мешков с маисом, так же как и сами инки. А может быть, они были слишком серьезны, чтобы увидеть в какой-нибудь детской лошадке на колесиках будущий трамвай или боевую машину пехоты.

Как бы там ни было, первым, к кому я обратился, был Философ. Кому как не философу знать, откуда возникает знание, и где его границы? Сначала философ разругал мое «обыденное сознание» за догматизм, противоречивость и «ценностный платонизм». Я, в целом, согласился, разве что немного обиделся на «ценностный платонизм». «Твое обыденное сознание не способно провести чёткую грань между знанием и незнанием, истиной и заблуждением. Это стремится преодолеть наука. Она не способна функционировать как социальный институт, не формулируя свою приверженность регулятивной идее истинного знания, а истина переживается многими учёными как  соприкосновение с идеалом прекрасного. Очевидно, незнание осознается как ступень на пути к  знанию. Научная рациональность предполагает отказ от претензий на абсолютное знание, расширяет сферу научных знаний и ограничивает сферу незнания». (я понял: следующим моим экспертом по незнанию будет ученый. Вот у этого сморчка я и поинтересуюсь, что он ощущает, когда соприкасается с «идеалом прекрасного») «..знание радикально инструментализируется, оно превратилось в средство достижения экономического успеха и социального статуса. Можно утверждать, что наша культура нелояльна к игнорантам: конкуренция превращает их в банкротов и лузеров. Позволить себе роскошь незнания могут лишь те, кто живет иллюзией прочности своего социального статуса, и те, кому в силу разных обстоятельств, уже некуда стремиться» — закончил короткую лекцию философ. То есть, как я понял: это арабские нефтяные шейхи, бомжи, пенсионеры и менеджеры по маркетингу. Сука-философ, с присущей многовековой философской традиции изворотливостью, ушел от ответа…

Ученого я вызванивал неделю. Он уточнял и дополнял вопросы. Совершал дизъюнкцию и конъюнкцию, мухлевал с дивергенцией и откровенно дедуцировал направо и налево. Наконец я добился от него более-менее внятного ответа. «Научное знание – это выявленные устойчивые связи между свойствами объектов материального мира и их описание в наиболее удобном для дальнейшего, в том числе практического использования, виде. При этом, поиск способов описания определенных связей иногда приводит не только к формированию нового инструментария конкретной науки, но и к радикальному изменению представлений человечества об окружающем мире». И как же насчет соприкосновения с «идеалом прекрасного»? Тут ученый возбудился и подтвердил догадку философа собственным опытом. «Во-первых, человек практикующий в любой из областей научного знания (стало быть, в исследовании лягушачей левитации тоже, — прим. автора), получает возможность непрерывного удовлетворения естественной потребности  в узнавании нового, регулярном получении эмоции новизны, поэтому у него формируется позитивное ощущение многогранности и величия мира. А во-вторых, практика научного познания позволяет человеку выйти за рамки непредсказуемого и хаотического обыденного сознания. Человек получает привлекательное и комфортное ощущение красоты и гармонии мироздания». Ученый, как и философ бежал обыденного сознания как чумы…

Поэтому третьим экспертом по незнанию стал Политолог, профессионал мистификаций обыденного сознания и мастер превращения знания в силу. Он даже не дослушал мои сумбурные вопросы, понимающе кивнул головой, и к вечеру прислал «Апологию тупости», фрагментом из которой я намерен поделиться с вами без комментариев: «Одновременно с эволюцией интеллекта осуществлялась и эволюция тупости, глупости и развитых форм высокой дебилии и олигофрении. И именно демонстрационной моделью тупости, дебилии и олигофрении являются лучшие представители человечества.

Воля и Сила не нуждаются в уме. В особенности — если Сила и Воля освящены сакральными эманациями Власти. Зачем ум Властной Силе? Ум — прерогатива всякой мелочи. А отсутствие его — право и привилегия Силы. Чем выше по лестнице Власти — тем меньше ума. Интеллект вредит Власти, делает ее мелкотравчатой и слишком понятной для нижестоящих. Ни одно движение Власти, включая её прямые приказы, не должно быть понятно тем, кем Власть питается, и кого она упорядочивает и устраивает в этой жизни сообразно убогому уму их.

Понимание этой таинственной зависимости раскрывается в процессе политических выборов. Чем меньше ума, «интеллекта» и рассудка демонстрирует нам тот или иной претендент, чем больше тупости, дебилии и олигофренических признаков он проявляет, тем более сакральной будет его Власть и тем более он пригоден к управлению стадом умных и «интеллектуальных». Слава Богу, русский народ не любит умных, и, особенно, не любит «очень умных».

Школы для умственно отсталых детей — вот то место, где сформируется истинная культурная, политическая и финансовая элита новой России. Увы, но до сих пор во власть пробивались лишь отдельные выдающиеся олигофрены  и даже, к прискорбию, приобретали на этом пути вреднейшие проблески «интеллекта».

Чудовищный вред, нанесенный нашей стране политиками, культурными и промышленно-финансовыми деятелями, обладавшими «интеллектом», разумеется, скоро будет компенсирован новой плеядой абсолютно тупой элиты. Наша задача — всячески приближать это время и терпеливо объяснять всем умным их трагическую врожденную неполноценность»…

Структура незнания.

И все-таки общение с экспертами не прошло для меня даром. Я понял, что незнание устроено гораздо сложнее знания и практически не изучено людьми. Более того, в структуре незнания явно вычленяются три основных вида. Первый, это «незнание фактов». Самый простой вид незнания. По своим свойствам он практически не отличается от точного знания. Они похожи как Северный и Южный полюса. Второй вид незнания – это инструментальное «научное незнание»: область неведомого, лежащая за пределами знаний. Чем больше мы знаем, чем выше поднимаемся над незнанием, тем виднее нам его бескрайние, тучные нивы.

Третий, наиболее интересный вид незнания – «приближенное знание». Ни то, ни се. Диалектическая штука, доложу я вам. С одной стороны в нем есть преодоление наивного точного знания: нечто за пределами знания, наше желание чуда. Жизнь после жизни, удивительные совпадения, лох-несское чучело и летающие тарелки. А с другой, более понятной, оно похоже на простодушие, которого так боятся Ученый с Философом: ведь ни особенный звук скрипки Страдивари, ни смысл кредитов международного валютного фонда не объяснишь математическими  расчетами.

Ясно одно, нам еще многое предстоит узнать о собственном незнании. Парадоксальным образом именно роскошное, необъятное незнание порождает в человеке «позитивное ощущение многогранности и величия мира»: ему кажется, что мир многообразен, ужасен, прекрасен, велик и убог одновременно. Ибо если наше знание инструментально и практично, то незнание наше абстрактно и всеобъемлюще. И эта единственная роскошь, которая останется у нас после того, как мы выключим электричество, забудем все, чему учились в институтах, встанем на четвереньки и завоем…

Михаил Косолапов

«Новый Очевидец», 30.08.2004

Эксперты:

В.В. Майор, доктор философии (Германия) 

Ю.В. Ханин, к.ф-м.н, старший научный сотрудник ИПТМ РАН (Черноголовка)

А.А. Сучилин, к.с.н, политолог (Москва)

Братья и сестры, сограждане, наши вечно обманутые избиратели и вкладчики,

сегодня днем информационные агентства и электронные СМИ распространили сообщение о том, что преемником Владимира Путина и будущим президентом России назначен Д.Медведев. В связи с этим, руководство партии «Цветущая Россия» вынуждено выступить с уточняющей информацией.

Произошло досадное недоразумение, допущена незначительная, но недопустимая ошибка, легко объяснимая общим падением грамотности и профессионализма российских СМИ. На самом деле в официальном сообщении Кремля значился не «Д.Медведев», а «А.Медведев». Схожее написание букв «Д» и «А» внесло сумятицу в головы не в меру ретивых журналистов, поклонников чуждой нам спаржи и лука порей. Лишь хроническим кишечным недомоганием этих щелкоперов можно объяснить и тот факт, что из сообщения выпала и более важная информация. Председатель президиума партии «Цветущая Россия» А.Медведев должен стать не просто президентом нашей державы, а со-президентом одновременно и всенародно избранного президентом России генерального секретаря партии «Цветущая Россия» М.Косолапова.

Наша партия вольнолюбивых поедателей картофельных клубней, одержавшая сокрушительную победу на минувших выборах в Государственную думу, но лишенная происками политиканов законного представительства в парламенте, выдвинула одновременно двух кандидатов на пост президента России. Будущее правление, согласно явно выраженным чаяниям наших избирателей, планируется осуществлять в соответствии с проверенным временем и веками процветания первого Рима бинарным строением высшей исполнительной власти — «консулатом».

Наша партия восходящего картофельного соцветия опирается и на русскую государственную символику, в основе которой – герб в виде двуглавого орла. Образ двухголовой суверенной власти глубоко укоренен в мироущущении российской картофельной нации. И наша партия готова удовлетворить требования великого народа-потребителя и предложить ему образец подлинного и нерушимого овощного единства — двух президентов в одном, два коренных русских клубня каждому налогоплательщику по цене одного.

Однако консулат – лишь переходная форма правления, которую законно избранные единогласным голосованием президенты М.Косолапов и А.Медведев намерены в кратчайшие сроки реформировать в монархию. Всероссийская партия «Цветущая Россия», отвечая чаяниям и надеждам русской картофельной души, намерена упразднить не только институт президентства, но и обе палаты Федерального собрания РФ и установить в стране подлинно демократическое единовластие.

Для этого мы намерены призвать на российский престол представителя наиболее овощной европейской королевской династии Гогенцоллернов. Опираясь на глубокие исторические исследования, проведенные лучшими огородниками страны, мы утверждаем, что именно представитель этой династии сможет стать суверенным демократическим самодержцем земли русской, подлинным выразителем интересов бескорыстного чиновничества, имперского купечества, трудолюбивого крепостного крестьянства, олигархического капитала, свободолюбивых клерков, миролюбивого военного сословия, а также пенсионеров, учителей и всего остального населения.

«Цветущая Россия» — все остальное ботва!

М. Косолапов, генеральный секретарь ЦК партии «Цветущая Россия»

А. Медведев, председатель президиума верховного совета ЦК партии «Цветущая Россия»

10 декабря 2007 г

Сообщение надлежит немедленно разослать во все информационные агентства Российской Федерации, Союз Журналистов, редакции федеральных газет и журналов, и на центральные телеканалы.

Наша легенда правдива и убедительна как научно-фантастический роман. Мы едем за своим движимым имуществом в Швецию по настоятельному требованию шведских граждан, которые ещё осенью продали нам лодки и не горят желанием платить за лишние месяцы простоя и обслуживания на берегу: «Забирайте свои плавсредства поскорее и гоните их в свою ужасную ковидную Россию!»

Одной из яхт невозможно управлять в одиночку, поэтому нужен опытный рулевой. Вот так втроём – два капитана и матрос – и едем. А обратно, морем, в Кронштадт, через Финляндию. Её территория закрыта и для шведов, и для русских, но, следуя шхерами по воде, во-первых, вы автоматически соблюдаете карантин, а во-вторых, можете не выходить на берег.

Идея 800-километрового перехода по Балтике из Стокгольма в Кронштадт на десятиметровой парусной яхте времён высадки человека на Луну тоже не представляется круизом.

Из Питера в Минск

Единственный более-менее гарантированный способ попасть за границу – это перелёт из Минска. Беларусь и Швеция следуют суверенному курсу по волнам пандемии. Основа стратегии – минимум патернализма: предоставить людям возможность самостоятельно справляться с болезнью, дистанцироваться и изолироваться по собственному усмотрению. И нет нужды закрывать границы, когда все соседи уже и так это сделали.

Белый «Мерседес Спринтер» с 16 согражданами «союзного государства» стартует вечером от бензоколонки на задворках Московского проспекта. Цена вопроса для российских граждан, которые едут без приглашения и без повода, – шесть тысяч рублей до Минска. Для белорусских паспортов и тех, у кого есть родственники или иные основания для поездки, – две тысячи.

Рассвет на минской трассе. Вот такие «спринтеры» возят братские народы туда и сюда через границу. Фото: Михаил Косолапов

Едем быстро, с редкими остановками, по E95. Глубокой ночью в 10 км от КПП сворачиваем в лес и выгружаемся в комариную тьму за песчаным отвалом, скрывающим наше расположение. Те, которые по две тысячи, уехали в «Мерседесе» до границы. Там им предстояло пересесть на автобус с белорусскими номерами. А мы остались мёрзнуть в предрассветной темноте, ожидая транспорта через границу.

Через 40 минут два убитых, чудовищно грязных джипа – древний «Опель» и «Нива» – привезли нелегалов с той стороны. Они вышли, мы сели. Водила с хрустом дёрнул рычаг передачи – джип-сафари началось. Полтора часа по болотам и непролазной грязи, 35 км бешеной скачки в ночном лесу по оврагам с молчаливым сталкером за рулём (белорусский Вергилий действительно был похож на Кайдановского) – этот аттракцион объясняет разницу в цене поездки.

Или просто отвезёт на тайную заимку к «лихим людишкам», где нас грохнут ради заблокированных айфонов, непригодных к использованию, старых непромоканцев, карабинов, вертлюгов и драного термобелья. Не со зла, конечно, а по простоте душевной: кто сейчас возит с собой наличные деньги? А наши яхтенные ценности… Кому нужны эти железяки и верёвки?

На бензоколонке по ту сторону пересели в чёрный «Фольксваген Спринтер». В нём уже истомились ожиданием наши давешние спутники.

Минск – город ретрофутуризма, светлое социалистическое будущее, каким его рисовали на иллюстрациях в журналах «Юность» и «Техника молодёжи» в 60-е. Широкие проспекты, сверкающие белые дома лаконичной формы, тенистые скверы, хорошие машины, спортивные сооружения разного калибра и в меру радующий глаз паблик-арт. Красивые люди мчатся по велодорожкам на электрических самокатах, бросают технику где придётся и бегут на лодку, чтобы доплыть до Острова памяти. Память воинов всех прошедших войн священна.

Выставка декоративного искусства в музее, чемпионат по хоккею или гандболу или ещё какая-нибудь экзотика типа синхронного плавания. Карнавал, славянский базар и европейский порядок … Преступность – что это такое? Это в Антананариву или в Марселе. Автомобильные пробки? Это вам в Лос-Анджелес или Шанхай. За сутки я не нашёл внешних изъянов или чего-либо отталкивающего в столице просвещённой автократии. Впрочем, местные жители рассказывают, что есть такое. Но мы, туристы и гости столицы, этого, разумеется, не видим. И не хотим видеть: Мінск – краса гарадоў рускіх!

Минск летом прекрасен. Фото: Михаил Косолапов

Здесь считают, что Москва отстаёт от Минска по велосипедам и самокатам, по цифровизации и телекоммуникациям, по политическому развитию – вообще по всему на два-три года. Подсматривает у Минска хорошее и плохое и делает у себя так же, но масштабнее. И не только Москва, кстати. Вот Литва. Почему она Литва? Великое княжество Литовское с Ковно и Вильно – это Беларусь и есть. А то, что Москва собрала русские земли под себя… Ну что теперь поделаешь? Хотя под белорусским владычеством всем жилось бы лучше. Москва и Жмудь назвала Литвой, и земли белорусские этой неблагодарной Литве приписала, и белорусский язык, и культуру привила. Сплошное расстройство от этой несуразной Москвы.

Людей в аэропорту мало, авиарейсов тоже: Рим, Будапешт, Стокгольм. Регистрация идёт туго. Пускают не всех и не везде. Нас не пускают. Нет паспорта моряка, нет рабочей визы, но наш случай и набор документов нетипичен. Старший специалист – гранд-дама компании «Белавиа» по отфутболиванию пассажиров – сперва нас автоматически отфутболивает, но, куда-то позвонив, поковырявшись в контрактах на покупку лодок, крю-листах, приглашениях, медицинских справках (которые мы себе предусмотрительно распечатали), выносит решение: купите обратные билеты.

До вылета 20 минут. С этого момента мы бегаем. До кассы, обратно к старшему специалисту по матросне, до стойки регистрации, до стойки приёма негабаритного багажа, к рамкам, к паспортному контролю – юная паспортистка долго вертит в руках и изучает мой паспорт. Смотрит на него под разными углами под лупой, а на меня в экран. Бежим к гейту и дальше в автобус. Мы последние в полупустом реактивном Embraer 195 World of Tanks (тоже белорусская, оказывается, онлайн-игра).

Ночная жизнь пятого терминала аэропорта Арланда

Паспортный контроль в Швецию мы не прошли. Офицер долго ковырялся в бумажках, потом вызвал полицию. Взяли (с меня в основном, капитаны «без языка») предварительные объяснения и велели ждать. Деньги у нас есть, цель визита – транзитный проезд на свою лодку, задерживаться в Швеции не намерены, закупаем провиант, проверяем лодки и идём кратчайшим путём в Кронштадт (враньё, конечно, идём через Финляндию, но с момента выхода из страны наш маршрут их не касается). Крю-листы, приглашения, гарантии, документы собственника на руках. Есть анализ на ковид за вчерашний день. Эмигрировать не хотим. Не был, не состоял, в порочащих связях не замечен. Но визы – обычные шенгенские туристические двух-трёхлетки. Сложный случай, надо созвониться с медициной и иммиграцией. Ждите. Паспорт и посадочные талоны забрали. А ведь не зря «Белавиа» за нас переживала, не хотела выпускать и потребовала купить обратные билеты.

Сперва владельцев лодок, потом экипаж – то есть меня. Полицейское отделение как «Тардис», космический корабль Доктора Кто, или как офис «Роснефти» на Софийской набережной – больше внутри, чем снаружи. За невыразительной дверью в углу – многолюдный офис и кутузка. Усадили на стул и в присутствии уже знакомого мне «лилового негра» контрастно блондинистая валькирия в униформе с эффектной хейлопластикой через переводчика сообщила, что я «представляю угрозу безопасности и здоровью шведских граждан» и подлежу отправке ближайшим рейсом туда, откуда прилетел, – в Минск. Я попросил выслать меня сразу в Москву. Увы, с Москвой сообщения нет. Рейс примерно через сутки, билеты нам купили, багаж передадут сразу в «Белавиа». Вам всё понятно? Подпишите здесь и здесь. Дважды переспросили, не желаю ли попросить убежища и не грозит ли мне на родине преследование. Не желаю. Не грозит.

В полиции обнаружилась русскоговорящая женщина, она провела для нас экскурсию по пятому терминалу. Все рейсы – их немного, примерно раз в два часа – перенесены сюда. Терминал пустой, магазины и кафе закрыты, работают две курилки и два автомата со сникерсами и жевательным мармеладом. Вода из-под крана. Зато сколько угодно Wi-Fi и полная свобода перемещений внутри стеклянной тюрьмы. Занимайте любой гейт. Вещей у нас нет, поэтому выдали три пледа и три зубные щётки с тюбиком пасты. Обещали ужин и завтрак за счёт полиции.

Наше спальное место в шведском аэропорту. Фото: Михаил Косолапов

Расположились, раскатали по полу найденные в кабинке досмотра матрасы, разместили по лавкам свой нехитрый скарб нелегалов, воткнулись в розетки. Пока я спал, навёрстывая накопившийся за трое суток недосып, терминал заполнили китайцы – люди в масках и белых костюмах химзащиты. Азиаты явно серьёзнее относятся к биологическим угрозам. Они теснят нас, аборигенов терминала, просачиваются в аквариум нашего гейта сквозь установленные мной стойки с лентами ограждения. Мы с матрасами отступаем вглубь территории. Так делали и наши оседлые предки, уходя в леса под давлением кочевой орды. Но от татаро-монголов и потомков великих моголов не уйти: малорослые вежливые люди изящной комплекции, без возраста, с чёрными прямоугольниками смартфонов в руках, повсюду. Они выели все сникерсы, жевательный мармелад и выпили всю воду в автоматах.

Я попросил кофе, и мне принесли бумажный стаканчик американо. Пока я отсыпался, в аэропорту успел смениться персонал. Нас не узнают на выходе и входе в терминал. Нужно объяснять новым людям наш статус аборигенов. Мы тут свои, местные. Прилетающие и вылетающие пассажиры баламутят спокойное течение нашей жизни, вносят сумятицу, хаос и роняют Wi-Fi.

Ночью отлично выспались в своём обжитом 58-м гейте. К восьми утра пошли в полицию за кофе и сэндвичами. Цветной полицейский прицепился на входе: где документы? «Мы не отель и не сервис, идите обратно, полицейский участок не кофейня!» Ага, сейчас, размечтался, так вот прямо без завтрака и ушли. Ищи у себя наши документы… Почему-то самые придирчивые и формальные офицеры – негры или цветные. С татуированным бородатым викингом, белокурой дылдой-валькирией, вооружённым хипстером, даже с латиносом легче договориться, чем с евро-африканцем. В аэропорту тот ещё полицейский интернационал. Но самые приличные – шведские полицейские, белые европеоиды. Не следовало бы так говорить, но, возможно, нам не повезло, что делом о нашем въезде вчера занимался афрошвед.

К малолюдному утреннему рейсу на Лондон в пустынном терминале открыли лавку. Фото: Михаил Косолапов/Octagon.Media

И вот ещё одно наблюдение: к малолюдному утреннему рейсу на Лондон в пустынном терминале открыли магазинчик. Вчерашнему китайскому нашествию такого обслуживания не полагалось. Может быть, просто совпадение.

Домой

Шенгенскую визу не аннулировали, только перечеркнули штамп о въезде. Никаких ограничений это якобы не подразумевает. Багаж не потеряли. Ничего мы в итоге не потеряли, кроме времени. Зато приобрели опыт, как заметил один из капитанов. Опыт чего именно, сказать трудно, но позитивное отношение к жизни предполагает извлечение опыта из всего происходящего, включая пинки под зад и сорвавшиеся планы.

В минском аэропорту тоже открытый Wi-Fi (что бы я делал без него, книг и смартфона в стокгольмском, даже не представляю) – забронировал билет на маршрутный автобус до Москвы. Капитаны до лучших времён возвращаются в Питер. Сели в белорусской хинкальной рядом с парковкой международных автобусов, выпили 600 граммов водки под харчо и хинкали с соленьями – первая полноценная еда (не сэндвичи, гамбургеры или шаверма) за четыре дня. Договорились через неделю пойти Беломорско-Балтийскими шлюзами на Соловки. И чтобы никаких границ: ни финских, ни шведских, ни белорусских.

Домой! Фото: Михаил Косолапов/Octagon.Media

Обратно на родину я въехал уже как честный гражданин – без проверок и приключений, по тарифу без джип-сафари. Но ближе к границе зачем-то съехали с трассы М1 на какое-то шоссе местного значения. Пограничник заглянул в салон автобуса, издалека посмотрел на раскрытые красные книжки. Мы пересекли границу и в сотне метров за КПП сменили белорусский спринтер от Минска на российский до Ясенева.

Санкт-Петербург – Минск – Стокгольм – Минск – Москва

20 июля 2020

Октагон-Медиа,

Виртуальная жизнь развращает во многих смыслах и даёт ложное, искажённое представление об искусстве. Непереносимая лёгкость 3D-тура по музею или выставке – это как чтение сборника цитат вместо книги или просмотр проморолика вместо фильма. Стейк на картинке в ресторанном меню не пахнет и не накормит оголодавшего зрителя. Группы в социальных сетях, онлайн-аукционы, дистиллированные забавы с удалённым доступом порядком надоели за три месяца карантина. Потребитель современного, да и любого другого искусства – животное социальное, нам необходимо личное участие в процессе и общение, не опосредованное цифровыми медиа.

Инсталляции казахского художника Ербосына Мельдибекова «Трансформер».Фото: Михаил Джапаридзе/ТАСС

Ну какая стереофотография на компьютерном экране передаст величие и нищету пятиметрового деревянного детского конструктора казахского монументалиста Ербосына Мельдибекова рядом с «Гаражом» в парке Горького? Потратив некоторое время на изучение вопроса, я выяснил, что с помощью этого громоздкого приспособления казахский художник демонстрирует московской публике стадии узбекского художественного процесса, который привёл к появлению в Ташкенте конной статуи Тимура-завоевателя. Она зафиксировала на время процесс непрекращающихся успешных поисков идентичности жителями бывшего Китайского Туркестана. Всё началось со статуи российского имперского генерал-губернатора фон Кауфмана, прошло через несколько итераций странноватой советской скульптуры, и вот этот самый монументальный «Трансформер» теперь иллюстрирует нам сложности и издержки национального строительства.

Памятник Тимуру-завоевателю в Ташкенте. Фото: Valery Smirnov/Dreamstime

Проснувшийся «Винзавод» объявил о старте нового сезона «Открытых студий» (программа поддержки молодых художников), но… опять в онлайн-формате. На деле несколько полуоткрытых винзаводовских галерей с законсервированными в марте по случаю пандемии выставками немолодых художников по количеству посетителей пока явно уступают двум ресторанным верандам на центральной площади. Впрочем, еда на людях – своего рода искусство.

Самое интересное в сложившихся обстоятельствах событие – живой вернисаж в частном музее коллекционера Игоря Маркина Art4. Блажь собственника священна, и в данном случае это – явное преимущество небольшого частного предприятия перед государственным музеем или социально гиперответственным городским культурным центром. У Маркина открылись сразу три очень разные по содержанию и стилю выставки: медиаарт Аристарха Чернышева, концептуализм писателя Виктора Ерофеева и вполне фигуративная живопись Ирины Дрозд. Пойдём от простого к сложному, от тезиса через антитезис к синтезу.

Рецепт хорошо известен: возьмите видео по вкусу, добавьте побольше текста, чайную ложку личного, щепотку актуального – взболтать, но не смешивать, подавать охлаждённым и обесцвеченным. Примерно так устроена выставка писателя Виктора Ерофеева «13 писем к мёртвым». К счастью, её осмотр и чтение текстов не занимают много времени. Я слышал, как он обсуждал экспозицию с художником Шабуровым. Кажется, автору понравилось. А разве не это теперь главное в московском концептуализме?

Экспонаты выставки «Коллекционерша».ART4  Фото: octagon.media

Розовый интерьер «девочкиной комнаты» с картинами юных «коллекционерш» и скульптурами злобноватого стареющего инсекта (собственно, его и коллекционируют розовые девочки Ирины Дрозд) тоже одной ногой стоит в концептуализме Ильи Кабакова. Но, в отличие от выставки писателя, у художницы есть цвет, сюжетная традиционная живопись, потешные монстры, рукоделие и детские страшилки. Всё это вполне укладывается в коробочку «Коллекционерши» (так называется выставка), каковая, в свою очередь, целиком уютно размещается в коробочке-музее коллекционера Маркина. «Если уж вы открыли банку с червяками, единственный способ снова их запечатать – это воспользоваться банкой большего размера», гласит один из законов Мерфи.

Черви, крылатые инсекты, коллекционеры, дети, покойники – да просто праздник какой-то! После карантинного заточения мы все словно вырвались на свободу глотнуть свежего воздуха. В подсобке музея бухают организаторы и художники, на крыльце перед входом и на всех ближайших парапетах курит почтенная московская публика, а в самой большой, проходной зале музея шевелят клешнями роботы, ползают электронные пиявки-смартфоны, самоизолируются в силиконовую слизь человеческие головы и переливаются огоньками загрузки файлов жизнеутверждающие лайтбоксы.

Пиявка-смартфон.Аристарх Чернышов. 2019. ART4

Cинтетическая выставка Аристарха Чернышева «Без цвета, без вкуса, без запаха, или Критически важное обновление» обобщает и подводит итог всему коллективному мероприятию в музее Art4. На то он и бездушный медиаарт, чтобы, как кровососущий смартфон, способствовать роскоши человеческого общения, соединять людей, кристаллы, насекомых и вообще всё подряд в непредсказуемые сочетания, дарить истомившимся «москвичам и гостям столицы» (как по-новому сейчас звучит эта формула!) подзабытые тактильные, звуковые и визуальные ощущения.

Одно из самых ярких таких ощущений я испытал по пути на открытие, на выходе из метро «Тверская», когда упёрся в репетицию парада военной техники. В том, как лязгающая техника терзает гусеницами нежный асфальт, пуская клубы горячего дыма в сторону толпы горожан со смартфонами на обочине, есть всё – и цвет, и запах, и форма, и размер. Кому-то это зрелище покажется отталкивающим, но, ей-богу, громыхание военной техники по Тверской – самое сильное впечатление вечера. И получил я его не в музее.

20.06.2020

Октагон-Медиа

Посадка для «Бурана»

Крымский космос даёт о себе знать прямо на взлётно-посадочной полосе аэропорта Симферополь. Она явно шире и длиннее, чем полагается иметь гражданскому аэродрому. Лайнер после приземления останавливается, не доезжая до середины, разворачивается поперёк полосы и долго катится обратно, к новому зданию аэропорта. Здесь был запасной посадочный аэродром для первого и пока последнего нашего космического корабля многоразового использования «Буран».

И то местные жители обязательно вспомнят скалу, на которой отдыхал Гагарин, или чебуречную, где Королёв и Челомей чуть не подрались из-за караимской красавицы.

Техническая эйфория второй половины XX века с полётами на Луну, межпланетными автоматическими станциями и мечтами о скорейшей колонизации Марса надолго сменилась болтовнёй про «конец истории», электронными технологиями и виртуальной реальностью. Но спустя десятилетия, кажется, космические проекты возвращаются на новом витке общественной и инженерной эволюции. И мы отправились в путешествие по местам космической славы, чтобы вспомнить, как всё начиналось.

Лестница в небо

Наша дорога на «Искусственную Луну» начинается в прибрежном посёлке Курортный. Громоздкая ржавая этажерка на острой вершине Балалы-Кая видна издалека. Про неё среди туристов ходят разные слухи, вплоть до самых экзотических, но правда гораздо интереснее и фантастичнее вымыслов. Придётся карабкаться на 400-метровую гору, чтобы увидеть всё собственными глазами.

«Искусственная Луна» на вершине горы Балалы-Кая Фото: Наталья Гарнелис/ТАСС

По разбитой грунтовке мы поднимаемся к ржавому шлагбауму, за которым носятся вдоль проволоки две дружелюбные кудлатые сторожевые дворняги. Кроме скудной пасеки, пары старых домишек и массивных поворотных механизмов бывшего радиотелескопа охранять им тут нечего. К тому же, слухи про «секретный объект», статус Карадагского природного заповедника, скалы, овраги и колючий кустарник оберегают память советских исследователей космоса куда лучше собак и лесников.

От останков радиотелескопа до вершины горы примерно полкилометра по прямой. Поскольку мы не радиоволны, наш извилистый путь по осыпям и каменистому гребню гораздо длиннее. В начале 60-х, когда горьковский радиофизический институт установил здесь своё оборудование для изучения свойств лунной поверхности, этот путь проложили научные сотрудники и военные строители. Они втащили всё нагромождение железных балок, подъёмных устройств, тросов и деревянных брусьев на самый верх скалы.

Лестница на «Искусственную Луну» Фото: Михаил Косолапов

Идея состояла в том, чтобы установить диск – искусственную Луну с заданными характеристиками поглощения и отражения радиосигнала – и, сравнивая сигналы, отражённые от его поверхности и поверхности настоящей Луны, делать выводы о составе и плотности лунного грунта.

Тогда считалось, что спутник Земли покрыт многометровым слоем пыли. В знаменитом научно-фантастическом романе Артура Кларка «Лунная пыль» корабль-пылеход «Селена» тонет в пыльных глубинах Моря Жажды. Роман был переведён и издан в СССР в 1964 году, примерно тогда же данные исследований на «Искусственной Луне» в Крыму подтвердили гипотезу «плотной поверхности».

В феврале 1966 года советская автоматическая лунная станция «Луна-9» совершила первую в истории мягкую посадку в Океане Бурь на твёрдый лунный грунт. Стало ясно: люди будут ходить и ездить на луноходах по каменистой пустыне, а не плавать на лунных кораблях по морю пыли.

©octagon.media, 2020

Осыпь, поросшая непролазной колючкой, заканчивается у почти вертикальной сварной лестницы, ржавеющей в расселине скалы, – значит, мы на верном пути. Это первая из трёх, каждая расположена выше по склону и выглядит опаснее предыдущей. Если бы гидам разрешалось водить сюда блогеров или горных туристов, они бы наверняка придумали какую-нибудь подобающую басню про «три страшные лунные лестницы», которые должен преодолеть путешественник на Луну. Но другой дороги строители станции не предусмотрели, а водить сюда группы вряд ли когда-нибудь разрешат – слишком велик риск свернуть себе шею.

Ветер на вершине такой, что ржавая платформа, кажется, оторвётся и улетит в пропасть под ногами. Такелаж – ванты и растяжки, прикреплённые к скалам массивными болтами, – гудит и вибрирует. Деревянный настил платформы, балконов и мостков напрочь прогнил и крошится в руках. Время, дожди, ветры искорёжили и разворотили все подвижные части верхней станции. Остались только стальные фермы опор, на которых крепился пятиметровый диск искусственной Луны. Его поверхность покрывали чёрные ребристые пластинки из какого-то пористого материала. Было бы интересно посмотреть на эти пластинки вблизи, но вся научная аппаратура и всё ценное уже демонтировано полстолетия назад, а куски специального радиопоглощающего покрытия растащили на сувениры мои предшественники.

Ржавые останки лаборатории «Искусственная луна» Фото: Михаил Косолапов

Мы возвращаемся на нижнюю станцию. Отсюда наскальные руины механизмов на вершине выглядят декорацией к фантастическому фильму в стиле ретрофутуризм. Так и вижу серебристые сигары космических кораблей, похожих на цеппелины вековой давности или на новый «марсианский» корабль Илона Маска (его полноразмерный макет, словно взятый из декораций к чёрно-белому кинофильму «Аэлита», в прошлом году разрушил порыв ураганного ветра), барражирующие рядом с причальными фермами на вершине Балалы-Кая. Красивое получилось бы кино. Но сделать компьютерную модель проще, чем тащить на гору металлолом, поэтому едва ли отыщется причина восстанавливать «Искусственную Луну» Карадага.

Пляж дальней космической связи

Замполит Александр Петрович встречает нас на контрольно-пропускном пункте Центра дальней космической связи в посёлке Витино под Евпаторией. В его обязанности входит проследить за тем, чтобы мы увидели всё, что доступно крымским школьникам на экскурсии по знаменитой военной части. Сюжеты о том, как конструктор Сергей Павлович Королёв и учёный Мстислав Всеволодович Келдыш построили на диком черноморском пляже Центр дальней космической связи, регулярно снимают центральные российские телеканалы. По крайней мере, с 2014 года, когда этот центр вновь заработал в структуре Войск воздушно-космической обороны РФ. А иначе и быть не могло: космической связью всегда и во всех странах занимаются военные. Двадцатилетний эксперимент с демилитаризацией и переподчинением военного объекта гражданскому ведомству – Академии наук Украины – не сказать чтобы завершился успехом.

Насколько послания внеземным цивилизациям, отправленные с помощью гигантского радиотелескопа РТ-70 (высота почти 90 метров), компенсируют сданную в металлолом за долги уникальную восьмичашечную антенну дальней космической связи передающего комплекса «Плутон»? Было бы любопытно узнать, какой именно информацией украинские учёные поделились с инопланетянами. Скажем, в советском 1962 году в космос отправлялось следующее: «Мир. Ленин. СССР». Можно представить себе затруднения, с которыми столкнутся ксеноморфы, пытаясь понять логику земного послания.

Действующий радиотелескоп РТ-70, поселок Витино  Фото: Михаил Косолапов

Если бы не штормовой ветер, мы могли бы подняться на 70-метровую чашу главной местной достопримечательности – действующего с 1978 года радиотелескопа РТ-70. Точно такой же агрегат с 1984 года работает под Уссурийском в Восточном центре дальней космической связи. А третий – недостроенный и законсервированный в статусе международной обсерватории – по очевидным причинам не работает в Узбекистане.

Космос нужен не всем. К тому же, зачем две обсерватории? Ведь рядом с Самаркандом и так с XV века есть обсерватория Улугбека. «Дело не в злом умысле, а в целесообразности. У вас на руке пять пальцев, но чтобы ковыряться в носу, достаточно мизинца, – объясняет нам на пальцах разницу в государственных подходах подполковник Агасиев. Он начинал «космическую» службу ещё в Советском Союзе. – Украине как государству космические программы такого масштаба не нужны, не по карману. И в международных коммерческих проектах тоже была востребована малая часть возможностей нашего центра».

Лунный гектар

Куски бетона, травяные кочки, непролазные колючие кусты – трижды посмотри под ноги, прежде, чем сделаешь шаг. «Маленький шаг для человека», – лезет мне в голову фраза безвестного спичрайтера НАСА, которую произнёс астронавт Нил Армстронг, ступив на поверхность Луны. Так в 1969 году закончилась великая лунная гонка двух супердержав – СССР и США. За год до этого в 20 километрах от Симферополя на территории бывшего сверхсекретного гарнизона советских Военно-космических сил «Наземный испытательный пункт № 10» (НИП-10) в посёлке Школьное построили лунодром – площадку для испытаний первого транспортного средства, предназначенного для внеземного использования.

Поначалу считалось, что советскому космонавту может понадобиться «лунный электроавтомобиль», например, чтобы доехать до запасного посадочного модуля. После успеха американцев от идеи пилотируемого полёта отказались, луноход стал дистанционно управляемым с Земли исследовательским автоматом.

Останки лунодрома в посёлке Школьное Фото: Михаил Косолапов

Без проводника я бы никогда не нашёл заброшенный участок 120 на 70 метров, некогда выложенный крымским ракушечником, имитирующим поверхность Луны. Настолько заросли травой, деревьями и кустарником искусственные кратеры и горки лунодрома. За каких-нибудь тридцать лет крымская Земля полностью поглотила искусственную Луну. От секретного объекта космической связи НИП-10 не осталось ничего.

О том, что здесь в 1957 году принимали сигнал первого искусственного спутника Земли, отсюда управляли межпланетными станциями по программам «Венера» и «Марс», полётами пилотируемых космических аппаратов, стыковкой космических кораблей «Союз» и «Аполлон», даже успели поучаствовать в запусках аппарата многоразового использования «Буран», напоминает только каменная плита на развилке дорог в полузабытом посёлке Школьное и ещё люди, которые ничего не забывают.

«Цой жив» на лунодроме в посёлке Школьное Фото: Михаил Косолапов

Судак – Симферополь – Евпатория

11.04.2020

Октагон-Медиа

Удмуртская Республика в 2020 году отмечает столетие своей государственности. В 1920 году, когда ленинским декретом Вятская губерния была преобразована в «автономную область трудового вотяцкого народа», в новом национальном образовании оказалось примерно 50 процентов удмуртов. На сегодня доля коренного населения сократилась до 30 процентов, а число русских, напротив, выросло с 40 до 60 процентов. Два государственных языка – удмуртский и русский – все послесоветские годы вполне мирно уживаются в Удмуртии, счастливо избежавшей обострений финно-угорского национализма. Удмуртский язык развивается, этому процессу помогают естественные связи и культурный обмен с родственными по языковой семье Финляндией, Эстонией и Венгрией. Фестивали народной музыки, концерты, выставки современного и прикладного искусства, литературные чтения – культурная программа расписана на весь год. Корреспондент «Октагона» отправился разбираться с удмуртским ренессансом.

Почётные удмурты

В Ижевске всё и всегда идёт не по плану: собрание молодых художников на выставке «100 лет! Молодость Удмуртии» не располагает к формальностям. Одновременно с выставкой и чтениями намечен целый букет городских мероприятий, включая литературные чтения, посвящённые последнему великому русскому поэту ХХ века Дмитрию Александровичу Пригову.

На выставке «100 лет! Молодость Удмуртии»Фото: Сергей Рогозин

Выступление удмуртских поэтов, презентация поэтической антологии, открытие фестиваля ледяных ангелов и ледового же памятника Пригову, который ещё при жизни мечтал сделаться почётным удмуртом: «Нынче в Ижевске я узнал, что великими удмуртами являются Гагарин и Малевич, не считая Чайковского. Я пожелал тоже быть великим удмуртом. И мне пообещали».

Вклад поэта и художника в удмуртскую и мировую культуру был оценён по достоинству, в памятном дипломе чёрным по белому русскими буквами так и значится: «Пригов сиё-дано удмурт луэмез». Понятно и без перевода. Кстати, вместе с Приговым в почётных удмуртах числятся американец Стив Джобс, бошняк Эмир Кустурица, поляк Казимир Малевич, воткинский русский дворянин из старинного казачьего рода Пётр Ильич Чайковский и многие другие разноплеменные именитые удмурты.

Голос московского поэта Германа Лукомникова гулко разносится по пустынным выставочным залам. Он завывает и рычит своё и чужое, так что стёкла в бетонном цоколе вибрируют, как барабанные мембраны. Публика внемлет звуковому напору поэзии, сидя на деревянных скамьях и стопках паллет.

Нам всем грозит свобода
Свобода без конца
Без выхода, без входа
Без матери-отца
Посередине Руси
За весь прошедший век
И я её страшуся
Как честный человек

Определённо, Пригов – гений, обогнавший своё время на десятилетия. Он явно достоин звания «Почётный удмурт».

Пыльный бетон и стены двухэтажной экспозиции заполнены разноцветно-молодёжной яростью, страстью и визуальным художественным мусором, обычным для коллективных выставок. Современное искусство, как спорт – дело молодых. Ижевское или московское, финское или китайское – его язык универсален, а приёмы прямолинейны и эффективны. Поэтическая глоссолалия, доносящаяся откуда-то снизу, мешает воспринимать с подобающим вниманием настенную роспись граффитчиков и мрачноватые инсталляции. Удмуртские поэты издалека перекрикивают работы звуко- и видеохудожников. Может, это и к лучшему: всё равно ничего не разобрать. Культурная жизнь кипит в многонациональной столице Удмуртской Республики на всех языках сразу.

Яйца лося

Глобальное потепление добралось и сюда – памятник стихотворцу у родника его имени растаял ещё до открытия. Самый лохматый и бородатый из ледяных ангелов оказался удмуртским водяным бесом Выкузё, подозрительно похожим на московского поэта Лукомникова. Зато Музейно-выставочный комплекс стрелкового оружия имени М. Т. Калашникова – вершина постсоветской диалектики промышленности и современного искусства. Автоматы парят на стендах, как на холстах Виноградова и Дубосарского.

Музей Концерна «Калашников»Фото: Пётр Кассин/Коммерсантъ

Говорят, сам Калашников не хотел, чтобы его именем называли коллекцию приспособлений для убийства, как альтернативу предлагал православную часовню. Естественно, сомнения русского человека, ставшего удмуртским брендом, не учли. Да и какая часовня сравнится по посещаемости с горой оружия, особенно если в музейном подвале – стрелковый тир?

Русская культура в XX веке накрыла Удмуртию тремя волнами. В 1918 году случилось Ижевско-Воткинское восстание рабочих оружейных и сталеделательных заводов под лозунгом «За Советы без большевиков!». Классово близких повстанцев жестоко подавили силами интернационала балтийских матросов, латышских стрелков, красных китайцев, пленных австрийцев, венгров, немцев, чехов и чёрт знает кого ещё. Опустевшие заводы и город заселили политически грамотными петроградскими пролетариями.

Вторая культурная волна случилась в начале Отечественной войны и была связана с эвакуацией стратегически важных производств на Урал. Наплыв инженеров, технических специалистов и квалифицированных рабочих сделал Ижевск центром оборонной промышленности. Отчасти поэтому в середине 1950-х, в начале космической эры, в удмуртские леса приехали учёные и конструкторы ракет. Их появление обозначило третью волну культурного освоения здешних мест. За полвека консервативный финно-угорский деревенский уклад был заполирован и вылизан до урбанистического культурного блеска, как обтекатель зенитной ракеты «Тор», бортовую аппаратуру которой выпускает местный электромеханический завод.

Материальные следы всех культурных волн до сих пор попадаются на улицах Ижевска в виде странной городской скульптуры. Памятник «зелёному крокодилу» (так, по цвету почётного кафтана, называли дореволюционных передовиков оружейного производства), памятник собаке-космонавту Звёздочке, памятник пельменю (местные жители считают Удмуртию родиной пельменей), странноватый памятник жертвам радиационных аварий… И, конечно, памятник лосю на въезде в город. Или на выезде, как посмотреть.

Памятник лосю Фото: Сергей Рогозин

С лосем произошла довольно странная история. Дело в том, что гордый чугунный зверь с огромными рогами – явно самец. Однако ранее ничто, кроме рогов, не указывало на его половую принадлежность. Лишённый основных признаков мужества символ Ижевска долгое время оставался незаконченным. Художники из Москвы давно порывались приделать ему достоинство. Дискуссия между ними и удмуртами тлела несколько лет, и только после публикации в журнале «Огонёк» городские власти наконец приняли верное решение: доверили местным скульпторам исправить композиционную и содержательную ошибку. Ижевскому лосю вернули яйца.

Берёза-мать

Обделить вниманием столь значимый в культурном отношении жест – значит проявить неуважение к великой финно-угорской культуре. А потому вместе с поэтом Лукомниковым мы отправились к подножью лося и попытались оседлать символ города. Сразу скажу: нам не удалось. Прежде чем штурмовать эту вершину, нужно ещё при жизни стать удмуртом хотя бы по духу.

А духи Удмуртии живы до сих пор. Половина из них смотрит в будущее – вот, к примеру, известно ли вам, что Ижевск много лет считается столицей современной электронной музыки? Кем считается, спросите вы? Не знаю, но с духами лучше не спорить.

Другая половина смотрит в прошлое: на «Бурановских бабушек», «Евровидение-2012», шаманов, чудь белоглазую… и на священное дерево удмуртов – берёзу.

Фольклорный коллектив «Бурановские бабушки»Фото: Митя Алешковский/ITAR-TASS

У норвежцев есть священный ясень – Иггдрасиль. На нём, принеся самого себя в жертву, девять суток провисел одноглазый всеотец Один. По стволу его бегает белка, кору грызут олени, а у корней копошатся ведьмы-норны. А у наших удмуртов вместо Иггдрасиля – русская белая мать-берёза! Никто на ней не вешался. Мирно зеленеет она на берегу Ижевского пруда у ворот завода, который делает баллистические ракеты. Рядом с ней – горделивый ижевский лось с яйцами из оружейной стали. Из-под корней бьёт источник мёда поэзии имени Д. А. Пригова, а гибкие станом бурановские девушки водят хороводы и с крестным знамением прыгают через костёр. По одну сторону от берёзы стоит краснокирпичный, как железоделательная мануфактура, храм Архистратига Михаила с ледяным ангельским воинством вокруг, а с другой стороны – деревня Лудорвай с народными промыслами и шаманом на полставки. О ней с восторгом отзывался почётный удмурт Эмир Кустурица, зачастивший в Ижевск со своим оркестром. Вот где явно виден сплав удмуртской, бесермянской и русской культур в многолетнем общежитии – в общности совместного житья. Когда уже не замечаешь в русских названиях финно-угорских корней, путаешь удмуртскую парилку с русской баней, а кумышку – с горилкой…

«Понимаешь, – говорит на прощание ижевский носитель культуры и редактор «Удмуртской правды» Энвиль Касимов, – художественная правда в том, что все финно-угорские народы вышли из этих мест. Вот приехали к нам эстонские художники из Таллина, послушали удмуртскую поэзию, посмотрели на деревню европейских автохтонов, припали к матери-берёзе – и разрыдались. Потому что вернулись домой. Мы все родом из этих мест: и эстонцы, и народы Угорщины, и карелы, и финны, и саамы, да и русские тоже – все мы по большому счёту удмурты. Язык политики нас ссорит, а язык искусства и поэзии – объединяет. Ну чего я объясняю, сами же всё видели».

Ижевск

февраль 2020

(опубликовано Октагон-Медиа, 05.04.2020)

Не будет никакой социальной революции в США, даже не надейтесь. Что за глупости? Для революции нужны ясно сформулированные политические требования. «Долой самодержавие!», «Вся власть Советам!» – что-нибудь ясное и звучное, без двусмысленностей, со всей революционной прямотой. «Бей полицейских!» или «Грабь награбленное!» хороши только на первый взгляд. Увы, несознательные граждане не готовы бить и грабить бесцельно. Мелкобуржуазному большинству для участия погромах нужны внятная перспектива и образ справедливо устроенного будущего. «Верхи» должны не мочь, а «низы» – не хотеть. Это же азбука.

Чего там не могут американские «верхи»? Всё могут. И чего именно не хотят или, напротив, хотят «низы»? Царства Божьего на земле, хлеба и зрелищ, сумку Louis Vuitton, кроссовки Nike? Как-то слишком приземлённо для масштабных социальных преобразований. Хотя мне встречались мыслители, объясняющие падение СССР популярностью определённого типа штанов и вокально-инструментальной музыкой.

Империя в опасности: варвары Алариха, русские хакеры, китайские вирусологи, зимбабвийские реваншисты – кто там ещё? – у врат Вечного города, а народ в это время слоняется по форуму, громит лавки вольноотпущенников, предаётся чревоугодию, блудит, сквернословит и грозит подпалить сенат. Ерунда какая-то, не находите? Я смотрю в YouTube, как бесконечная колонна мирных дневных протестантов тянется по улице Уильямсбурга (район Нью-Йорка, где компактно проживают хасиды). Не сказать чтобы жители хасидского района с энтузиазмом приветствовали манифестантов. Знание и память о том, что борьба за права для одних сопровождается погромами для других, явно мешает им поддержать довольно расистскую по звучанию идею особой ценности жизней афроамериканцев. От «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» до «Бей жидов, спасай Россию!» один шаг.

Знаете, почему в мае 1992 года во время чернокожего бунта в Лос-Анджелесе больше всего пострадали корейские, а заодно и все прочие азиатские торговцы? Есть несколько гипотез на этот счёт, я придерживаюсь такой: восставшему народу недосуг разбираться в тонкостях азиатских культур и национальных различиях. Бьют не по китайскому или вьетнамскому фенотипу, знаете ли, а по азиатской роже.

Для тех из нас, кому довелось сдавать экзамен по истории КПСС – помните такой тёмно-синий «кирпич» с золотыми буквами на обложке? – порыв восставших масс, требование равных прав и социальной справедливости выглядят равно подозрительно и спекулятивно. И ещё бессмысленно: мы не воспринимаем всерьёз ни расовые проблемы, ни проблемы третьего феминизма, ни трудности рабочего движения.

Нет у нас ни чернокожих, ни исторической вины перед ними. Даже колоноскопией житейского опыта не вычистить наш встроенный интернационализм. Мы можем травить анекдоты про хохлов, рассуждать о «понаехавших», но расизм… Кто-нибудь из ваших знакомых считает сенегальца, литовца или киргиза «недочеловеком»? Я лично таких не встречал. Подозреваю, они вымерли после последней мировой войны заодно с «научной расологией». Или прячутся в катакомбах индустрии развлечений вместе со жрецами вуду, адептами общества плоской Земли, креационистами и супергероями Marvel. Где-то рядом с ними, между YouTube и Голливудом, притаились воры в законе, профсоюзные лидеры, сталинисты, угнетатели женщин и прочая романтическая «уходящая натура».

Я хочу сказать, что расовые проблемы, эмансипация женщин, права национальных меньшинств переместились из актуальной политической борьбы в область просвещения и воспитания. Всё это познавательно и даже злободневно примерно в той же мере, как печальная участь феллаха при кровавом режиме Аменхотепа IV. Равенство всех людей – стандарт, который уже довольно давно закреплён законами на большей части поверхности суши. Соответственно, тот, кто выступает против этого стандарта, нарушает закон и осуждается обществом. Такова теория. На практике, разумеется, всё неоднозначно. Люди в своей массе консервативны.

В целом любые проявления неравенства архаичны и деструктивны. Мало кому придёт в голову с этим спорить. Но разве не столь же архаичны и деструктивны методы коллективного противодействия неравенству? Уличные протесты, размалёванные граффити стены, горелые автомобили, публичные казни врагов революции… Что там дальше по списку? Праща, лук и стрелы, палка-копалка? Ничего не забыл?

Столетия прошли со времён крестьянской войны Уота Тайлера, Великой французской революции, Восстания боксёров – и что, ничего технологичнее булыжника в качестве переговорного устройства для донесения требований восставших не появилось? 103 года назад Владимир Ленин написал «Советы постороннего» – разве людям всё ещё нужно следовать его советам? Захватывать и удерживать телефон, телеграф, железнодорожный вокзал и мосты? Или уже можно ограничиться своим смартфоном, подключиться к открытому WI-FI на станции метро и постить в Instagram фотографии эстакад и автомобильных развязок?

Не могу найти примера мирного созидательного протеста, который с помощью инновационных технологий, креативного подхода и доводов рассудка привёл бы людей к всеобщему процветанию, благоденствию, расцвету наук и ремёсел. Обычно порыв масс к светлому будущему сводится к мордобою и разрухе. Раз за разом повторяется паттерн коллективного действия, один и тот же бездарный тарантас громыхает по рельсам истории. И, кажется, нет конца этому «постоянству веселья и грязи», этому бесконечному карнавалу тупости.

Я знаю, о чём говорю, видел несколько – все задорные и все бессмысленные. Как рок против наркотиков на стадионе. Вот, например, в сентябре 2000 года я поучаствовал в выступлениях антиглобалистов, которые отовсюду съехались в Прагу срывать встречу злодейского Всемирного банка и коварного Международного валютного фонда.

Помните, был такой сектантский интернационал? Повестка вечная, как сама революция: глобальное потепление, вырубка лесов, борьба за права всех меньшинств разом, социальная несправедливость, заговор транснациональных корпораций и всё такое. Антиглобалисты бегали по городу, за ними гонялась ленивая чешская охранка, гудели сиренами и переливались праздничными мигалками полицейские шкоды, а в небе стрекотали красивые чёрные вертолёты, поддерживая атмосферу праздника.

Я слонялся по центру Праги в поисках пива и приключений и наконец на Вацлавской площади набрёл на радикалов. Воинственные юноши и девушки с энтузиазмом, но без особого успеха метали пивные бутылки в витрину закусочной McDonald’s (виновной в тяжком грехе глобализации). Бутылки бились о толстое стекло или отскакивали и лопались, заливая пивом камни мостовой.

Ужасно весело, но расточительно и глупо! Отличное чешское пиво, к тому же полная бутылка разбивается легче пустой. Я растолковал юнцам (революция – дело молодых) физику процесса и указал на крепкую, тяжёлую урну поблизости в качестве альтернативного орудия борьбы. Кажется, с моими «советами постороннего» дело революции быстро пошло на лад. Но вот что интересно: незадолго до того я сделал в Москве пару рекламных кампаний для McDonald’s, и у меня, наверное, единственного во всей Праге были реальные причины расколотить витрину этой чёртовой обнаглевшей закусочной.

08.06.2020

(колонка «Все о мировом океане» в Октагон Медиа)

Один зажиточный мужчина пару месяцев назад полетел с любовницей в Крым. Своей жене он сказал, что едет на неделю в командировку. Дело было аккурат перед самым карантином и принудительной самоизоляцией. Он снял апартаменты на двоих в живописном местечке, допустим, в Ялте, чтобы без помех нарушать социальную дистанцию и совместно бороться с узами брака.

Сексуальная революция длилась трое суток, а потом измождённый, но не побеждённый карбонарий разругался со своей дамой-эмансипе, впавшей в женский уклонизм, и в сердцах уехал, скажем, в Севастополь. Якобы по срочному делу.

Там он встретил классово близкую одинокую красавицу, удачно разделявшую его взгляды сразу на всё – от музыки до односолодового скотча, и заперся с ней в гостинице. Воистину жизнь полна приятных совпадений и сюрпризов! И всё бы ничего, но наутро объявили карантин, запретили поездки и перелёты между городами.

Его ялтинская соратница, изолированная в оплаченных на пару дней вперёд апартаментах, раскаляла телефон претензиями и мольбами о помощи. Оставшаяся в Москве законная супруга деятельно проявляла по всем информационным каналам вполне естественные заботу и беспокойство. Муж третьей дамы тоже внезапно обнаружил себя, чем добавил в ситуацию толику драматизма. К тому же довольно скоро выяснилось, что так удачно возникшее давеча родство душ сильно стагнирует ещё до первого совместного завтрака. Это не добавляет ни гармонии, ни перспективы неожиданным и ярким поначалу отношениям.

Готовый сюжет для комедии положений с элементами шпионской истории слишком авантюристичен для широких обобщений, но пусть он послужит забавной иллюстрацией к тому почти бесконечному множеству ситуаций, в которых оказались изолированные от других (но не друг от друга и от себя) семьи, гражданские партнёры, военные сообщества и даже одинокие, живущие исключительно собственными интересами люди. Проблема отношений, как коронавирус, разит всех подряд, невзирая на пол и гендер.

Все мы, разумеется, слышали, с какой тщательностью психологи подбирают экипажи космических кораблей, – кому нужна драка на орбите из-за потерянной зубной щётки или тюбика с сухарями, или из-за чего там ещё могут поубивать друг друга образованные половозрелые мужчины и женщины, лишённые привычной возможности изливать свой справедливый гнев и нереализованную физическую близость на незнакомцев, начальство, подчинённых и вообще на всё, что попадётся под руку? А матросы, месяцами заключённые на военных кораблях или подводных лодках? Или солдаты, скученно проживающие в неудобных, как ни украшай их изысканной наглядной агитацией, казармах? За столетия мореплаваний и военных действий придумано не так уж много способов обращать энергию нерастраченной потенции во благо. Я знаю два основных – драить палубу до блеска и маршировать до потери сознания.

Признаюсь, меня всегда интересовало, как с этим делом у полярников? Однажды я попытался осторожно расспросить одного заслуженного участника ещё советских антарктических зимовий на эту скользкую тему. Его ответ не сказать чтобы меня устроил или обнадёжил: трудности жизни и ужасный климат настолько утомляют героев Крайнего Юга и Севера, что сил у них остаётся доползти до койки и уснуть мёртвым сном, не обращая внимания на вырезанные из журналов картинки с голыми бабами в душевой. Впрочем, почтенный возраст моего собеседника и провалы в памяти выдавали его неосведомлённость о достижениях современной сетевой порноиндустрии и спутниковом интернете. Он даже не сразу понял суть вопроса.

Карантин, добровольно-принудительная самоизоляция на время превратили в таких «полярников» большинство людей. Условия заточения в наших малогабаритных городских квартирах явно лучше кубрика или казармы. Плюс проверенные годами супружеские отношения – казалось бы, о чем беспокоиться? Ну если не принимать в расчёт процент разводов в нашей городской культуре.

Но акустика в панельных домах далека от идеала! Ночью все в порядке — можно расслышать оплеухи и сдавленное шипенье, а дневной шум и крики детей (дети регулярно участвуют в семейной дискуссии) мешают разобрать эмоционально окрашенные аргументы супруги. Её эмоциональный интеллект и общая культура превосходят таковые у мужа, поэтому женские ругательства громче и изощрённее.

Так чего же нам ждать в ближайшее время, какой новый опыт мы вынесли из заточения? Чему полезному научились мы в изоляции и что отвергли, как негодное и лживое? Нахлобучит ли нас в ближайшие недели безудержный карнавал сексуальных излишеств в качестве компенсации за потерянную весну или нам, напротив, следует отдохнуть на возобновившейся работе от законных утех и тихих семейных радостей карантина в ожидании беби-бума в следующем феврале?

Неутолённое любопытство сродни неосуществлённому половому влечению, и я обратился за комментарием к психологу-сексологу и дипломированному специалисту по телесно-ориентированным практикам, что бы это ни значило. Поначалу идея казалась мне вполне здравой: с кем ещё можно свободно и разнузданно поговорить о сексе, не рискуя получить по морде? Но где вы видели психолога, который отвечал бы на ваши вопросы, а не задавал свои?! Да ещё такие, после которых щёки горят даже у закоренелого эксгибициониста.

После того как я позорно срезался на простейшем (как я наивно думал) вопросе о количестве и разновидностях женского оргазма (по оценкам специалистов, всего их не менее шести, причём карантин сказывается только на втором, пятом и всех последующих); запутался в типологизации сценариев мужского адюльтера с учётом его особенностей в урбанистической среде и на природе; продемонстрировал удручающее невежество по части сексуальной обезличенности мужчин и женщин и, набравшись духа, признался, что мысль о совместном просмотре гей-порно с женой не приводит меня в восторг, – после всего этого трудного и, насколько мне удалось понять, откровенного разговора психолог выдал мне персональную рекомендацию, как разнообразить сексуальную жизнь в условиях карантина:

– В карантине вам следует уделить как можно больше времени чтению монографий по сексуальной психологии, телесным практикам и отношениям между мужчинами и женщинами. А когда условия позволят, приходите на мои групповые консультации. Для подобных вам мракобесов и сексуально невежественных людей у меня есть специальный вводный тренинг «Секс для “чайников” и “кошёлок”».

Я обещал последовать совету и получил бонусный список из двух десятков собраний сочинений знаменитых сексологов и психологов. Надеюсь, карантин закончится раньше, чем я всё это прочту и скончаюсь от старости. И всё-таки одна мысль о семейной жизни в изоляции, неожиданно ясно сформулированная сексологом, оказалась достаточно простой, чтобы даже я смог её понять: «Карантин ограничивает каналы привычной лжи, тем самым обостряет любую ложь внутри семьи».

Лучше не скажешь! Теперь я знаю, чем утешить соседа из верхней квартиры, которого часто вижу в машине у подъезда. Он там каждый вечер самоизолируется от жены и детей и курит в тишине и одиночестве.

28.05.2020

(колонка «Все о мировом океане» в Октагон Медиа)